Елена Топильская - Героев не убивают

Когда Пьетро проводил меня до дому, а я посадила его в такси и мы договорились встретиться завтра, я отчетливо поняла, что пока ди Кара здесь, полноценно работать я не смогу: у меня дрожат ноги, колотится сердце и в голову лезут совершенно эротические мысли.

Утром я пошла к прокурору просить пару отгулов. Шеф посмотрел на меня с выражением: «Ну что, в Красной армии штыки, чай, найдутся?» Мы уже давно не нуждались в порицании, высказанном вслух, нам всем было достаточно прокурорского взгляда, чтобы ощутить свою полную никчемность и устыдиться на веки вечные.

— Владимир Иванович, — канючила я, — в гости приехал итальянец, я в него втюрилась по уши, может, замуж выйду и уеду в Италию…

Шеф вздохнул и посмотрел на меня поверх очков:

— Вот выдумала. А может, он сюда приедет, с мафией бороться?

— Нет, — отвергла я эту идею. — Он тут после Сицилии не выдержит, наша-то мафия покруче будет.

— Ладно, даю три дня отгула, — сказал шеф, — но с одним условием…

— Ага, посадить двенадцать розовых кустов, перебрать семь мешков фасоли и познать самое себя, — пробормотала я.

— Нет. — Слух у шефа был отменный. — Всего лишь съездить в тюрьму к Масловскому. Он прислал заявление, что хочет с вами поговорить, городская не возражает, они подготовили разрешение. Ноги в руки — и вперед, охмурять иностранца.

Что ж, спасибо и на этом. Ломая голову, что понадобилось от меня сиятельному арестанту, я потащилась в городскую за разрешением, а оттуда в тюрьму.

Масловский пришел озабоченный и даже не такой лощеный, как обычно.

— Мария Сергеевна, у меня к вам будет очень конфиденциальный разговор, я прошу вас не докладывать о нем своему начальству и вообще не рассказывать о нем никому. Обещаете?

— Артемий Вадимович, ну как я могу что-то обещать, если не знаю сути разговора?

— Об убийствах речи идти не будет, уверяю вас, и об измене Родине — тоже. Все остальное вы сможете хранить в себе?

— Хорошо, говорите.

И Масловский начал говорить, и по мере того, как он говорил, я просто теряла чувство реальности.

— Мария Сергеевна, задавали ли вы себе вопрос, во что вы оцениваете мое состояние?

— Честно говоря, нет. Я знаю, что вы очень обеспеченный человек, но называть какие-то цифры воздержусь.

— Хорошо. А знаете ли вы что-нибудь о строительстве президентского дворца в Стрельне?

— Ну-у… Только то, что было написано в газетах.

— А что было написано в газетах?

Я напрягла память.

— Было написано, что стоимость реконструкции дворца — около четырехсот пятидесяти миллионов долларов, и еще около миллиона будет стоить президентская яхта. Но я не понимаю…

— Сейчас я объясню, — Масловский сделал успокаивающий жест. — Теперь скажите… Вы ведь уже не расследуете мое дело, значит, можете окинуть его взглядом со стороны. Как вы оцениваете мои шансы?

— В каком смысле?

— В смысле возможности его прекращения и моего освобождения из-под стражи и от уголовной ответственности? Оцените абстрактно, допустите все, как в художественной литературе.

— То есть вы ждете не совета, кому дать взятку в городской прокуратуре, а просто высказывания на тему, возможно ли избежать уголовной ответственности в ситуации, аналогичной вашей?

— Именно так. — Было очень заметно, что Масловский нервничает, раньше я никогда его таким не видела. — Взятки давать и решать кому — это задача моих адвокатов, я им деньги плачу за решение вопросов. Но это вопрос не для них. Что вы скажете?

— Хорошо, если вы хотите абстракции: я считаю, что у вас мало шансов.

Если бы не было видеокассеты с записью «допроса» армян и некоторых показаний, то вас могли бы освободить и прекратить в отношении вас дело, списав все убийства на эксцессы исполнителей. Но ваши адвокаты все это прекрасно знают, я не понимаю, в чем трудность?

— Я же сказал, адвокаты тут ни при чем, — отмахнулся Масловский. — Значит, теоретически это реально?

— Теоретически — да. Но я не понимаю, как это может практически осуществиться. Кассета изъята из вашего офиса надлежащим образом, грамотно закреплена, осмотрена. Даже если она пропадет, есть протокол ее осмотра и люди, которые подтвердят, что она была.

— А ведь я даже деньги заплатил, чтобы ее стерли, когда узнал, что она изъята, — задумчиво проговорил Масловский. — А теперь те же люди, которые не выполнили обещание, выходят на меня снова. Как я могу им верить?

— А вы не боитесь говорить мне такие вещи?

— Какие? Нет, не боюсь. Мы говорим неофициально. Вы все равно ничего не сможете сделать. В общем, что ходить вокруг да около. Ко мне пришли и предложили заплатить за мое освобождение.

— И сколько, если не секрет?

— Не секрет. Я не зря спросил, во что вы оцениваете мое состояние. Я стою пятьсот миллионов, и ровно эту сумму с меня запросили. Но это все. Все, что у меня есть. Отдав эти деньги, я останусь никем. Нищим, которого каждый может раздавить. Ведь даже адвокаты у меня есть, пока у меня есть деньги.

Деньги кончатся, и адвокаты перестанут ко мне ходить.

— Пятьсот миллионов долларов? — Я, конечно, представляла, что у нас в стране есть очень богатые люди, и допускала, что Масловский, непринужденно назначающий друзьям встречи в ресторанах Тель-Авива, человек небедный, но эта сумма меня шокировала. Вернее, она шокировала меня не в качестве размера чьего-то состояния, а в качестве величины взятки. Про такие взятки я еще не слышала.

— Артемий Вадимович, а как вы должны передать эту сумму?

— А-а, вы смотрите в корень. Да, мне объяснили, как я должен передать эту сумму. Я должен вложиться в реконструкцию президентского дворца. Я еще не сказал? Ко мне пришли от имени президента.

У меня по коже побежали мурашки. А Масловский продолжал:

— Конечно, я не должен передавать свои наличные деньги в чемодане кому-то в руки. Нет, речь идет о передаче всего состояния, в любых формах, о переводе на других людей.

— А вы не думаете, что это обыкновенный шантаж? Какие гарантии вам дают? — Я поймала себя на том, что уже обсуждаю гарантии освобождения за взятку своего бывшего подследственного.

— Какие гарантии? — Масловский усмехнулся. — Мне обещали на примере показать, что в нашей стране возможно все.

— На каком примере?

— Обещали, что я сам увижу и все пойму. И осознаю, что если во власти людей делать такие вещи, значит, все в их руках.

— Артемий Вадимович, одну минуточку. Если вам предлагают за такие деньги, грубо говоря, отмазать вас от уголовной ответственности, значит, люди должны обеспечить не только процессуальную сторону, но и заткнуть рот тем, кто уже дал показания по делу. Интересно, как?

— Да, вы правильно понимаете. А уж как они будут затыкать рот за такие деньги — это их проблемы. Мне сказали буквально следующее — все будет по щучьему веленью.