Пер Валё - Человек на балконе

Г.: Да?

С.: Он сказал, что если бы что-то случилось, возможно, какое-нибудь несчастье, то им об этом уже наверняка бы доложили.

Г.: Когда вы вернулись домой?

С.: После полуночи. Я сидела и ждала… всю ночь. Ждала, что кто-нибудь позвонит. Полиция. Я оставила им свой номер. Но никто не позвонил. Я на всякий случай позвонила туда еще раз. Но тот господин, с которым я разговаривала, сказал, что у них есть мой номер и что они немедленно позвонили бы мне, если бы…

(Пауза.)

С.: Но никто не позвонил. И утром тоже. А потом пришел полицейский в штатском и… сказал… что…

Г.: Думаю, можно не продолжать.

С.: Да. Нет.

М. Б.: К вашей дочери уже пару раз приставал один… ненормальный человек, не так ли?

С.: Да, прошлой осенью. Дважды. Она говорила, что якобы знает его. Он живет в том же квартале, что и Эйвор, это та девочка, у которой нет телефона.

М. Б.: Он живет на Хагагатан, да?

С.: Да. Я заявила об этом в полицию. Мы были там с Евой, и все это мне пришлось рассказать какой-то женщине. Ей также показали множество фотографий в альбомах.

Г.: У нас имеется рапорт об этом. Материал мы уже нашли.

М. Б.: Я знаю. Но я бы хотел вас спросить, не приставал ли этот человек к вашей Еве еще раз. Я имею в виду, после того, как вы заявили об этом в полицию.

С.: Нет… насколько мне известно, нет. Она ничего не говорила… а ведь она всегда обо всем рассказывала.

Г.: Спасибо, фрау Карлсон, это все.

С.: Уже все?

М. Б.: Не сердитесь, что я спрашиваю, но куда вы собираетесь сейчас идти?

С.: Не знаю. Только не домой, там…

Г.: Я провожу вас вниз, и мы по дороге все это обсудим. Думаю, мы что-нибудь придумаем.

С.: Спасибо. Вы очень добры ко мне.

Колльберг выключил магнитофон, хмуро посмотрел на Мартина Бека и сказал:

— Тот мерзавец, который приставал к ней осенью…

— Да?

— Его сейчас внизу допрашивает Рённ. Мы взяли его сразу же, вчера днем.

— Ну и..?

— Пока что это лишь большая победа современной вычислительной техники. Он ухмыляется и говорит, что это был не он.

— Это что-то доказывает?

— Конечно же, нет. У него вообще нет никакого алиби. Утверждает, что был дома и спал. У него однокомнатная квартира на Хагагатан. Говорит, что ничего не помнит.

— Он был насквозь пропитан алкоголем, — сказал Колльберг. — Мы знаем, что он сидел в ресторане «Красная вершина» и хлестал до шести часов, а потом его выставили. Думаю, его дела неважные.

— Что у него в прошлом?

— Насколько я могу судить, он обыкновенный эксгибиционист. Лента с записью рассказа этой девочки у меня здесь. Еще одна победа современной техники.

Открылась дверь, и вошел Рённ.

— Ну как? — спросил Колльберг.

— Пока никак. Ему нужно минутку отдохнуть. Похоже, он вообще не в состоянии что-либо соображать и невероятно устал.

— Мы тоже, — сказал Колльберг.

Он был прав. Рённ был неестественно бледен, веки у него опухли, а глаза покраснели.

— А как, по-твоему? — спросил Мартин Бек.

— Никак, — ответил Рённ. — Я просто-напросто не знаю. Думаю, что я заболею.

— Когда-нибудь в другой раз, — сказал Колльберг, — но только не сейчас. Прослушаем эту ленту?

Мартин Бек кивнул. Магнитофонная катушка снова начала вращаться. Приятный женский голос сказал:

— Допрос школьницы Евы Карлсон, родившейся пятого февраля одна тысяча девятьсот пятьдесят девятого года. Допрос проводит криминальный ассистент Соня Хансон.

Мартин Бек и Колльберг наморщили лбы и последующие несколько фраз прошли мимо их внимания. Они слишком хорошо знали этот голос и это имя. Соня Хансон была той девушкой, которую два с половиной года назад едва не убили, когда они использовали ее как приманку в полицейской ловушке.

— Просто чудо, что она осталась на службе, — заявил Колльберг.

— Да, действительно, — сказал Мартин Бек.

— Т-с-с, я ничего не слышу, — шикнул на них Рённ. Он не участвовал в расследовании того дела.

— …и потом этот мужчина подошел к тебе?

— Да. Мы с Эйвор ждали автобус на остановке.

— Что он делал?

— От него ужасно воняло, и он очень странно шел и потом сказал… что-то странное.

— Ты помнишь, что он сказал?

— Да. Он сказал: «Привет, девочки, вы не хотите сделать мне рентген бура?»

— Ты поняла, что он имел в виду, Ева?

— Нет, это-то и было странно, мы ведь знаем, что такое делать рентген. Как у герра доктора. Но мы ведь это не можем. Вот так, без того прибора или как он там называется.

— И что вы сделали, когда он вам это сказал?

— Ну, он это несколько раз повторил. А потом пошел дальше, а мы крались за ним.

— Крались?

— Ну, мы следили за ним. Как в кино или по телевизору.

— Значит, вы не испугались?

— Нет, вовсе нет, ведь ничего не случилось.

— Видишь ли, таких мужчин вы должны опасаться.

— Да, но этого мы вовсе не испугались.

— Вы узнали, куда он идет?

— Да, мы узнали. Он пошел в тот же дом, где живет Эйвор, и когда поднялся на второй этаж, достал ключ из кармана, открыл дверь и вошел внутрь.

— А вы пошли домой?

— Нет. Мы прокрались наверх и посмотрели на дверь. Там ведь было написано, как его зовут.

— Ага. И что же там было написано?

— По-моему, Эриксон. Мы еще подслушали у щели для писем на двери. Мы услышали, как он там ходит и все время что-то бормочет.

— Ты рассказала об этом маме?

— Зачем, ведь ничего не случилось, хотя это и было чуточку странно.

— Но о том, что произошло вчера, ты все же рассказала маме, ведь так?

— Да, я рассказала про коровок.

— И это снова был тот же самый мужчина?

— Да.

— Точно?

— Ну, мне так кажется.

— Как по-твоему, сколько лет этому мужчине?

— Ну, лет двадцать, не меньше.

— А сколько, по-твоему, мне лет?

— Ну, наверное, лет сорок. Или пятьдесят.

— Как ты думаешь, этот мужчина старше меня или младше?

— Ой, намного старше. Намного-намного. А сколько тебе лет?

— Двадцать восемь. Так, а теперь, пожалуйста, расскажи мне, что произошло вчера.

— Ну, мы с Эйвор играли возле дома в классики, а он подошел к нам и сказал: «Девочки, пойдемте со мной наверх, я покажу вам, как я дою своих коровок».

— Ага. И что он сделал потом?

— Разве у него в квартире могут быть коровы? Настоящие?

— Ну, и что же ты сказала? И Эйвор?

— Ну, мы ничего не сказали, но Эйвор потом говорила мне, что ей было неприятно, потому что у нее развязалась ленточка в волосах, и что она не смогла бы никуда ни с кем пойти.

— И тогда этот мужчина ушел?

— Нет, он сказал, что должен будет подоить коровку здесь. А потом…

Звонкий детский голосок замолчал посреди фразы, словно кто-то оборвал его, потому что Колльберг протянул руку и выключил магнитофон. Мартин Бек смотрел на него и суставами пальцев тер основание носа.