Андрей Кивинов - Тревожная кнопка

— А если в адресе проверять будут?

— Все под контролем. Мой армейский друг подтвердит, что ты снимала у него комнату.

Доклад прервал звонок Колиного мобильника. Он посмотрел на дисплей и включил связь.

— Да… Олесь, я сейчас на совещании, перезвоню… Пока. Сам, сам перезвоню. Целую.

Не получишь ты, гад, никакого паштета! Целует он!

Сердцеед отключил трубку и продолжил:

— Там же на флешке твоя биография. Сам писал. Выучи и сотри.

— И что в ней? Приблизительно.

— Ну как и договаривались… Фамилию не меняли, для простоты. Родилась в Каменке, как на самом деле, потом зареченское педучилище, армия…

— Какая армия?

— О! Извини… Армию вычеркни. После служила в инспекции. Сюда перебралась за хатой по протекции подруги.

— Сомнительно, чтобы сразу дали жилье. Не додумали мы…

— А никто и не даст. Но ты искренне в это веришь. Не замужем, детей нет.

— С этим тоже не совру, — с легкой грустью подтвердила Светочка, — когда выходить?

— Через два дня. Приказ надо подписать на должность. Пока лучше не светись, сиди дома.

— Есть один момент… Социальные сети. Меня точно будут пробивать.

— А ты где-нибудь прописана?

— Нет. Нам это запрещено, но детскому инспектору — нет.

— Фигня, — Коля положил вилку и вытер губы, — считаешь сети злом и не прописываешься принципиально. Такие есть, я знаю. Почту заведи новую… Спасибо. Хорошо готовишь. Рецепт дашь?

— Пожалуйста. Магазин, полуфабрикат и две минуты в микроволновке…

— С холодильником-то разобралась?

— Да, там действительно колесико… Коль… Всех мелочей не предусмотришь. Как-то мне не по себе… Опять-таки, одна среди трех мужчин.

Очень хотелось знать, как напарник отреагирует на последнее предложение. Отреагировал по-товарищески:

— Веди себя естественно. Не волнуйся, мы будем рядом. Держи, — он достал из наплечной сумочки дамский мобильный телефон веселой расцветки, — Иваныч сварганил, умелец земли русской. Вот тревожная кнопка. С пеленгатором. На всякий случай. Нажимаешь — я приезжаю. Мне звони только с него. Веди себя как дилетант — ты ничего не смыслишь в работе участковых, но вынуждена этим заниматься. Тебя наверняка прикрепят к наставнику, попробуй войти в доверие. Про Михалева резко не расспрашивай, больше слушай. Узнай, с кем бухал, с кем дружбу водил, в бумагах его покопайся. Мы через пару дней нагрянем, позадаем вопросы, они будут обсуждать. Наверняка что-нибудь проскочит.

— А если пусто? Или наоборот — без меня убийство раскроется. Сколько мне там работать?

— По обстоятельствам. Как уходить, придумаем. Главное, есть генеральская крыша, хоть и не очень надежная. Да, вот еще, — Коля снова полез в сумку и достал фото, — это кроссовки. След от таких же оставлен на трассе. Запомни, вдруг на ком увидишь. Редкая модель, я узнавал.

— Хорошо.

— И форму ушей. А то как пугало.

Все это время Светочка находилась в кителе, который как раз и собиралась ушивать.

— Сам ты пугало!

На мужские ботинки, стоявшие в прихожей, напарник-прикрыватель не обратил никакого внимания.

«Ать-два, левой, ать-два, правой…»

«Смотрите, смотрите, люди добрые! Светка из отдела спецразработок форму ментовскую напялила! Не идет ей ни фига! Чучело! На огород, наверно, собралась!»

Ей казалось, что примерно так думают прохожие, которые оборачивались вслед. В основном прохожие мужского пола. Такое ощущение, что она в бикини, а не в кителе. Может, ушила плохо? Или «гражданские» туфли слишком резко бросаются в глаза?

Не сказать что Светочка чувствовала себя не в своей тарелке. За пять лет службы в оперативно-поисковом управлении и год в ОСБ привыкла к перевоплощениям и к жизни под чужими документами. Но и спокойным ее состояние не назвать. Прав Царев — серьезные комбинации надо готовить долго, скрупулёзно. А здесь все на ходу. Самодеятельность какая-то художественная. Соответственно и вероятность прокола возрастает многократно. Это только Шарапову хорошо — сыграл «Мурку» на пианино, и братва поверила. Серьезная братва ему б такое дознание устроила — почище полиграфа. Сидевшего от не сидевшего уж как-нибудь они бы отличили безо всякого пианино.

Никаких гарантий, что сейчас первый же постовой или участковый, встретив ее, не скажет: «Здравия желаю, Светлана Юрьевна. С проверочкой к нам?» Она, конечно, нигде официально не светилась, но во дворе «собственной безопасности» ее могли видеть запросто.

Она уже жалела, что, поддавшись минутной слабости, вписалась в эту авантюру. Кольку можно было бы обрабатывать и безо всяких операций. Были еще заманухи в запасниках. А теперь отступать поздно. Нет, нельзя мешать служебное с личным, права Ольга.

С такой жизнеутверждающей мыслью без четверти три дня по Юрьевску она подошла к порогу отдела полиции, где ей предстояло служить в ближайшее время. И новое место службы встретило ее радостным криком:

— Девушка! Я ждал вас всю жизнь! Спасите от беспредела!

Не очень трезвый гражданин оппозиционной наружности, вывалившись из дверей, упал на асфальт и обнял немытыми руками ее ноги, небритой щекой прижавшись к новым колготкам.

Вышедший следом крепкий сержант, не церемонясь, отвесил ему дубинкой по хребту, схватил за шиворот, отцепил от девичьих ног и потащил к «Бобику».

— Судье в любви объясняйся! Пошел в машину!

— Девушка, на расстрел везут! Спасайте, спасайте демократию! На баррикады, друзья! На баррикады!

Еще один удар дубинкой утопил демократию в крови.

В помещении она подошла к стеклу с надписью «Дежурная часть». Нагнулась к окошку. Толстый капитан Бармалеев при ее появлении не встал ввиду природной лени. Он вообще старался поменьше вставать, боясь заработать варикоз.

— Здравствуйте. Сычев у себя?

— Да.

Больше Бармалеев ни о чем не спрашивал, потому что лишние вопросы подрывают иммунную систему. Окажись она переодетой террористкой, он бы тоже не вставал и ни о чем не спрашивал. Света нашла нужную дверь, попросила секретаршу — даму средних лет, доложить о ее приходе.

— Проходите, — разрешила секретарша, видимо тоже считавшая, что лишний раз снять трубку чревато сердечной недостаточностью.

Анатолий Сергеевич Сычев разговаривал по мобильнику, глядя в глаза президенту, чей портрет висел над его столом. На звук открывшейся двери он даже не обернулся, что говорило о полном пренебрежении к вопросам безопасности. Либо о полном доверии к секретарше.

— Да за это время слон в цирке медведя научит на велосипеде катиться! Есть установленный законом срок! Безо всяких исключений! И не хочу слушать никаких оправданий! В Уголовном кодексе это называется халатность! Чтобы вечером сочинение было у меня на столе!.. И чтоб ни одной ошибки! Поменьше в компьютер играй! Сначала — дело! Приду, проверю лично!