Луис Гарсиа-Роза - Юго-западный ветер

— Милый?

— Хм.

— Я забыла тебе сказать. У нас есть сообщение от той женщины из госпиталя. Кто-то хотел с тобой встретиться.

— Они оставили номер телефона?

— Ага, некто по имени Уэлбер.

— Первый раз слышу.

— Он в моей сумочке.

— Что в твоей сумочке?

— Номер.

На Стелле, что сидела на краешке кровати, были одеты одни лишь трусики, в руке у нее были зажаты кусочки ваты, она делала маникюр. Идальго на калькуляторе высчитывал что-то, поглядывая в колонку биржевых новостей в газете. Прошло около пяти минут. Стелла произнесла:

— И как только можно додуматься дать маленькому ребенку такое имя!

— Какому маленькому ребенку?

— Этому Уэлберу.

— Ты его знаешь?

— Милый, ну конечно, нет, я просто удивляюсь, как мать или отец могут смотреть на ребенка и называть его Уэлбер, Серафим или Бонифаций.

— Хм. Это его имя?

— Идальго! Ты просто совершенно не слышишь, что я говорю! Как только ты берешь в руки калькулятор, ты уже ничего вокруг не замечаешь.

— Извини, Кнопка, я скоро закончу, и тогда смогу уделить внимание не только тому, что ты говоришь, но и тебе самой.

— Эй, не так быстро! У меня еще ногти не просохли!

Стелла вышла, чтобы позвонить по автомату по номеру, который она получила в службе телефонных сообщений. Имя Уэлбер вызывало противоречивые мысли. Оно могло принадлежать, например, богатому иностранцу или, напротив, кому-то очень низкого происхождения. Стелла очень надеялась, что это иностранец. Они отчаянно нуждались в деньгах. Идальго умудрялся сводить концы с концами благодаря игре на бирже, но порой цена на акции резко падала вниз, и тогда приходилось всерьез суетиться. Стелла работала в государственной конторе, и на ее зарплату было не прожить. Зато на деньги с одного кукольного представления они могли протянуть целую неделю. За квартиру уже было заплачено, но плата за квартиру и за то небольшое количество еды, что они потребляли, не исчерпывала их расходов. Идальго придавал особое значение изысканности в одежде: он считал, что она была его главным оружием, благодаря которому удавалось производить хорошее первое впечатление и вызывать доверие клиентов. Стелла же думала, что красоты, элегантности и хороших манер, которыми обладал Идальго, уже было бы вполне достаточно, чтобы произвести нужное впечатление.

Она набрала номер и прослушала автоответчик. По голосу мужчина не был похож на иностранца. Запись была слишком короткой, чтобы делать какие-либо другие умозаключения, но ее женская интуиция подсказывала, что это некто, кто скорее стремится скрываться, а не обнаруживать себя.

Она не стала оставлять сообщения, лучше перезвонит ему сама позже. А потом посмотрит по ответу Уэлбера, стоит ли вообще с ним договариваться.

— Ну, Кнопка, и кто же он?

— Его не было дома. Автоответчик. Кое-что в его интонации мне не понравилось.

— Что ты подразумеваешь?

— Не знаю. У него грубоватый голос, но он пытался быть вежливым и мягким. Ладно, выясним это, когда я с ним поговорю.

— У тебя потрясающее чутье!

— Милый, в этом и заключается мой талант. А твой — в том, что ты умеешь очаровывать людей. Не забывай еще о парне, что разыскивал нас в выходные. Не удивлюсь, если это окажется этот Уэлбер.

— И что, если так? Это имеет какое-то значение?

— Пока не знаю.

Стелла не считала себя существом такого же уровня, как Идальго (который, безусловно, имел талант от Бога), но считала, что у нее тоже имелись достоинства. Она была красива, в достаточной степени умна, и ее настоящим талантом была интуиция. Этот дар уже несколько раз спасал их, предупреждая заранее о возможных неприятностях. Стелла, пытаясь описать, что она чувствует, говорила, что у нее внутри будто горит огонек, который начинает мигать, когда надвигается опасность. Интуиция работала не всегда, бывали и ошибки, но чаще всего Стелла оказывалась права. Идальго, как ей было известно, верил только в разумные обоснования, хотя и выдавал себя за экстрасенса. Но он с уважением относился к ее интуиции, которую считал просто очень точным восприятием некоторых аспектов реальности. Точно так же, как его предсказания в качестве «экстрасенса», были не чем иным, как умелой игрой на человеческих слабостях.

До субботы оставалось еще два дня, за это время предстояло выяснить, является ли Уэлбер и тот, кто искал их по выходным, одним и тем же парнем, и чего он от них хочет. То, что Идальго в последнее время увлекся предсказаниями, беспокоило Стеллу, хотя, конечно, в смысле пополнения финансов это было весьма своевременно.

Лишь правильно сочетая риск и осторожность — учитывая, что сумма, которую он мог вложить в акции, была совсем небольшой, — Идальго мог обеспечить тот минимальный доход, на который они жили. За весь последний год они не сняли со счета ни цента, решив все заработанное вновь вкладывать в ценные бумаги, пока им не удастся скопить достаточную сумму, с которой они бы могли регулярно снимать деньги. В прошлом Идальго достаточно натерпелся неудач, что вынудило его почти прекратить игру на бирже, но жить совсем безо всякого риска было для него невозможно. Однако теперь он никогда не позволял себе слишком увлекаться. У него был диплом экономического факультета университета Рио-де-Жанейро, но по специальности Идальго никогда не работал. После окончания университета он какое-то время преподавал статистику в двух частных колледжах, где не слишком беспокоились о высоком уровне подготовки преподавателей. Его работа в должности преподавателя не продлилась и двух лет, после чего он заинтересовался двумя вещами — рынком ценных бумаг и кукольным театром — искусством, которому он научился еще будучи ребенком у своих родителей. От них же ему достались в наследство театральные куклы.

Никто не знал их адреса. Все сообщения они получали через службу телефонных сообщений. Театральные представления были его единственным занятием с тех пор, как он встретился со Стеллой. Они давали маленький, но постоянный доход. Стелла появилась у него в результате поисков подходящего напарника, обладающего женским голосом и способного вести кукол в детских представлениях. В то же время, превратившись в его делового партнера, она стала также и его личным компаньоном.

Впервые на его памяти матери не было дома, когда он вернулся. На кухонном столе лежала записка, написанная округлым аккуратным почерком: «Я пошла навестить подругу. Твой ужин в микроволновке. Просто подогрей его в течение одной минуты. Я буду поздно».

Она пришла только час спустя. Раскрасневшиеся щеки и бурная деятельность в течение получаса после возвращения однозначно свидетельствовали о том, что она была не у подруги. Но Габриэла не волновало, где она была. Он считал, ему повезло, поскольку, раз она чем-то там занята, то не будет мешать ему продолжать расследование. Действовать придется в одиночку. Он не может рассчитывать на других. Даже этот полицейский, который вначале, казалось, был готов помочь, потом не только перекинул дело какому-то новичку, но и вовсе переключил свое внимание на эту Ирэн, которую Ольга, можно сказать, преподнесла ему на блюдечке.