Флетчер Нибел - Вторжение

— Я думаю…

— Я и думать не хочу, о чём вы там себе думаете, — прервал её Стил. — Сейчас мы ведём речь о правилах поведения. Из-за вашей идиотской вылазки на крышу мне стоило бы запереть вас в чулане и может имеет смысл так и поступить… Но мне бы хотелось, чтобы тут царила нормальная обстановка. Итак, с данной минуты вы не имеете права без моего разрешения выходить из дому. И вы не будете делать попыток связаться с кем бы то ни было за пределами дома. Ясно?

— Вы хотите, чтобы я дала вам слово?

— Нет. Я просто сообщаю вам. Такое же обещание даст мне ваш муж. — Стил улыбнулся. — Он-то личность. А ваше слово ровно ничего не стоит. А теперь вы будете делать то, что вам сказано — или же сидеть вам в чулане.

— Если вы высказались, — промолвила Лиз, — я буду рада, если вы покинете меня.

Он с насмешливым уважением склонил голову.

— Как мадам угодно. — Он открыл двери. В уголке губ дрогнула сигарета. Переступая порог, он повернулся. — Да, кстати. Если вы хотите принять ванну, не стесняйтесь. Подглядывать никто не будет. Да кроме того, чёрт возьми, тут и смотреть не на что. Так что валяйте.

Пока Лиз старалась справиться с охватившим её возмущением, дверь закрылась. Она чувствовала себя раздавленной и униженной. Не слова ли Тима спровоцировали Стила на такую откровенную грубость, прикинула она. Откуда взялось внезапное обращение к теме секса? Такое поведение было нехарактерным для Стила, который с момента своего появления в дверях библиотеки четырнадцать часов назад был на удивление сдержан и спокоен. Поразмышляв над этим несколько минут, Лиз направилась в ванную. Она с головы до ног была в испарине и позарез нуждалась в ванне. Столкновение со Стилом вымотало её вконец.

Как захватчики ни готовились к появлению в Фейрхилле, всего предусмотреть они не могли. Скотт Кроуфорд вызвал смятение в их среде, походя напомнив, что в почтовом ящике у дорожки, что отходит от Грейт-роуд, лежит воскресное издание «Нью-Йорк Таймс». Обычно Тим со Скоттом перед завтраком вытаскивали газету, но в это утро о ней все забыли. Когда Скотт уже ближе к полудню упомянул о почте, Стилу, прежде чем принять решение, пришлось посовещаться с Уиггинсом и Маршем. Договорились, что Скотт пойдёт к дороге один, таща за собой игрушечную тележку, в которой и доставит объёмистую газету. Стил превратил эту задачу в игру для мальчика. Скотту придётся выполнить секретное задание, объяснил он ему. Если он увидит кого-нибудь из знакомых или кто-то будет задавать ему вопросы, он не должен ни словом обмолвиться, что в доме гости. Скотт, польщённый оказанным ему доверием, охотно взялся выполнить задание — хотя не знал, что из зарослей вдоль дороги за ним будет наблюдать Марш. Тим пробежал заголовки воскресного номера с таким чувством, словно читает сообщения с другой планеты… Президент Рэндалл объявил… Мэр Феретти возражает… Губернатор Нью-Джерси Данзиг предлагает… Британия выступает против… Пекин возмущается… потребительские цены растут… Нью-йоркские «Метс» проиграли. Обычно Тим и Лиз проводили несколько часов за чтением воскресной «Таймс». Сегодня никто из них не мог углубиться в текст. Только Бен Стил внимательно изучал раздел новостей.

Температура поднялась до тридцати шести градусов, и Скотт с Холли стали хныкать, что хотят искупаться в бассейне. Компания, что отправилась к нему, состояла из Тима, Скотта, Холли и Бена Стила. По настоянию детей, Тим одолжил чёрному лидеру купальные трусы. Харви Марш стоял на страже около бассейна, рядом с Лиз, которая с разрешения Стила, расположившись под солнечным зонтиком, пила лимонад. Она всё ещё переживала разговор со Стилом и в то же время пыталась понять, куда делись Амброс с Уиггинсом. У неё стало входить в привычку отслеживать местопребывание каждого из захватчиков, словно это как-то могло помочь ей выработать правильную линию поведения. Она видела, как из задней двери библиотеки вышел Уиггинс с толстым томом в руках и, устроившись в тени клёна, стал переворачивать страницы.

По красной кожаной обложке Лиз поняла, что Уиггинс просматривает семейный фотоальбом. Её снова охватила волна возмущения. По какому праву этот чужак интересуется картинками интимной жизни Фейрхилла? Ни она, ни Тим не были любителями частых фотосъёмок. Отправляясь в отпуск, они чаще всего не брали с собой камеру и исключительно редко делали семейные снимки в компании друзей. Они предпочитали фотографировать быт дома, собирая снимки, которые доставят удовольствие Скотту и Холли, когда те подрастут. Альбом был полон сентиментальными воспоминаниями о младенчестве и детстве малышей. А некоторые из снимков, которые сейчас разглядывал Уиггинс, имели значение только для Лиз. Например, её изображения в тот период, когда она носила длинные волосы, чуть ли не до середины спины. Как-то у них с Тимом произошла размолвка, причину которой сейчас и не вспомнить и после примирения он её сфотографировал. До этого она поплакала и камера зафиксировала и следы обиды на лице, и облегчение, когда, помирившись, они обменялись поцелуями — или же она просто уступила? А теперь эти глубоко личные переживания стали предметом внимания чужого человека. Эта мысль привела её в ярость.

Лиз пересекла лужайку и остановилась рядом с Уиггинсом, который, скрестив ноги, сидел в тени кроны.

— Кто позволил вам взять этот альбом? — потребовала она ответа.

— Никто. — Её напор смутил его. — Я нашёл его в библиотеке.

Она знала, где именно… на нижней полке, где лежал альбом её школьного выпуска и другие ежегодники Четем-холла. На их страницах были выцветшие строки давних пожеланий, которые сейчас напоминали о несбывшихся надеждах, о тех пиках, на которые так и не удалось взойти, о той юной девочке, которой она когда-то была. Там же лежал альбом с её свадебными снимками в смешном сатиновом переплёте, когда-то белом, а теперь пожелтевшем. Снимки собрала её мать и, аккуратно расположив каждый из них в центре страницы, преподнесла ей этот дар в первую годовщину свадьбы. Неужели Уиггинс лапал и его тоже? И разглядывал запечатлённые часы и минуты, давно ушедшие в прошлое, как человек, нашедший шкатулку с сокровищами, копается в ней?

— Это наши снимки, — сказала Лиз. В гневе она не могла найти подходящие слова. — И они не для всеобщего обозрения.

Уиггинс смущённо улыбнулся.

— Да, но… это всего лишь фотографии.

— Будьте любезны вернуть их мне, — протянула она руку.

Уиггинс растерянно поднялся и передал ей альбом.

— Не из-за чего сходить с ума, — сказал он.

— Буду благодарна, если вы оставите наши личные вещи в покое, — сухо сказала Лиз.

Она отошла, опасаясь, что если останется ещё на секунду, то просто взорвётся, и тогда её решимость относиться к захватчикам с юмором вплоть до подхода помощи уже не поможет. Вернувшись в библиотеку, она нашла два школьных ежегодника и свадебный альбом и, сложив все четыре тома, засунула их в ящик письменного стола Тима. Она стояла ещё несколько минут, пытаясь разобраться в своих чувствах и эмоциях. Если бы только эти чёрные забрались в дом с целью грабежа. Если бы только они вынесли телевизор, деньги, её кольца и браслеты, пусть даже серебро и исчезли бы с добычей в ночи, — эту неприятность ещё можно было бы пережить. Но час идёт за часом, она не может сдвинуться с места, и ей остаётся лишь копаться в воспоминаниях, выворачивая себя наизнанку, бессильная перед той безымянной силой, что ворвалась в Фейрхилл. И если таков метод Бена Стила, он мог бы найти себе соперника и покруче.