Флетчер Нибел - Вторжение

Затем он подумал о генерале Хильдебранде и о его рецептах, стерильно безукоризненных — и смертельно опасных.

— Я готов согласиться при одном условии, — сказал он.

— Каком именно?

— Что в течение года правительству не будет выдвинуто никаких условий со стороны Ч. Ф. — Меньшего потребовать он не мог. Он не имел права руководить страной под давлением, чувствуя, что в любой момент может быть предъявлено любое вздорное требование.

— Я не руковожу Ч. Ф., — сказала она. — Я просто рядовой его член.

— А я думаю, что и вы, и Николет пользуетесь большим влиянием. — Он положил ногу на ногу. — Я хочу получить от вас обещание — вы с Николетом сделаете всё, что в ваших силах, дабы в течение года от Ч. Ф. не поступало никаких требований.

— Это большой срок.

— Не такой уж большой. В любом случае, таково моё условие.

— О’кей. Обещаю.

— Хорошо. Будем считать, что мы договорились. Что касается «Эмпайр» и водителей, я попытаюсь.

— Попытаетесь? — Она не скрывала подозрительности.

— Мисс Джонс, — терпеливо сказал он, — что бы вы ни думали, я не могу командовать людьми, которые не работают на федеральное правительство. Я могу только уговаривать их.

— Президент может сделать всё, что захочет.

— Посмотрим. Во всяком случае, я хочу этого так же, как и вы. И я дал вам слово, что попытаюсь. — Он встал. — Где я могу вас найти?

— Я собираюсь остановиться у друзей в Вашингтоне. — Она взяла с кофейного столика свою сумочку и стала копаться в её содержимом. Рэндалл подошёл к письменному столу и вернулся с ручкой и листком бумаги с президентским гербом.

— Спасибо. — Она набросала номер. — По этому телефону. Я буду там, пока не услышу вас.

Он проводил её за высокие французские двери. Она на секунду приостановилась, в первый раз обратив внимание на президентскую печать, вытканную на зелёном ковре. Рассмотрев её, она подняла на Рэндалла глаза, в которых была странная смесь уважения и растерянности.

— Нам предстоит долгий путь, — сказала она.

Рэндалл ничего не ответил, но крепко сжал её предплечье. Он подвёл её к дверям, за которыми тянулась колоннада.

— Я ценю ваше появление здесь, — сказал он. — Да, пропасть очень широка, но, может быть, ещё в наше время через неё удастся перекинуть мост. Во всяком случае, мы должны пытаться.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Нет, у вас не получится. Вы даже не представляете, как я поступила с Данни Смитом. — Она взялась за ручку двери и внезапно её заколотило. — Но придёт день, да поможет мне Бог, и Данни одержит победу… И придёт Гамал, пусть даже нам придётся сжечь этот дом до основания.

Она переступила порог и решительным шагом двинулась меж розовых посадок. Она не обмолвилась ни словом с агентом Секретной Службы, который возник рядом с ней. Рэндалл продолжал стоять на пороге, пока за ней не захлопнулась задняя дверца автомобиля.

Вернувшись к своему столу, он нажал клавишу на панели.

— Эмили, — сказал он. — Мне нужны имена всех управляющих и членов совета директоров «Эмпайр». То же самое и о профсоюзе водителей грузовых машин. И будьте любезны, как можно скорее.

В течение последующих двух часов, пока члены оперативного комитета ждали внизу в ситуационной комнате, Президент Рэндалл сделал двадцать пять телефонных звонков, большей частью, междугородних. Порой на линии у девушек в операторской ждали своей очереди на соединение по четыре человека — словно самолёты в перегруженном аэропорту, вылетающие друг за другом. Ближе к концу переговоров рядом со столом Президента оказался Джой Ворхи.

— Ты слышал, о чём шёл последний разговор, Джой, — сказал Рэндалл. Он положил трубку и откинулся на спинку плетёного кресла. — Я договорился с «Эмпайр» и с профсоюзом. Если Диттмар согласен, в совете директоров «Эмпайр» появятся двое чёрных — некое новое подразделение, представляющее потребителей. В случае с Тиггертом в пенсионном фонде появится чёрный.

Рэндалл передал суть своего разговора с Джинни Джонс, избегая упоминать слово «Гамал». Он мрачно подумал, что коль скоро дал слово, то будет его держать — даже перед женщиной, которая мечтает дотла испепелить его дом. В самом ли деле она полна таких желаний? Он не был в этом уверен. Вместо того, чтобы рассказать о Гамале, Рэндалл изложил Ворхи замысел Смита поднять знамя революции с изображением сжатого кулака над захваченными домами.

— И что ты об этом думаешь, Джой? — Он играл медным ножом для бумаги.

— Что я могу тут сказать? — Джой был в рубашке без галстука и, несмотря на кондиционер, обливался потом. — Если ты за столь дешёвую цену сможешь выбраться из этой неразберихи, считай себя гением — если, конечно, повезёт. Дело в том, сработает ли?

— Это игра, — сказал Рэндалл, — но в последние пару дней всё так и выглядит. Вот чего мы не знаем — сможет ли влияние Николета и Джинни Джонс перевесить воздействие голоса Данни Смита. Но если мы сможем захватить эти шесть домов до того, как Смит выйдет в эфир, может, нам удастся обезоружить его.

— Спроси у Хала Осборна. В таких вещах он разбирается лучше всех нас. Он-то, естественно, поддержит твой план действий… Но Ли, Эдельштейн и Хильдебранд? Притормози и подумай о реальном положении дел.

— Его-то я знаю. — Рэндалл встал. — Что ж, давай спускаться в клетку с дикими зверями.

В ситуационной комнате они оказались в 12:40, через полтора часа после обещанного Рэндаллом времени возвращения. Даже беглый взгляд дал понять Рэндаллу, что на него смотрят как на солдата в самовольной отлучке, который наконец вернулся в свою часть. Только телепринтеры ни на что не обращали внимания, продолжая всё так же стрекотать.

— Есть какие-то новости? — спросил Рэндалл.

Эдельштейн покачал головой.

— Ничего существенного.

— Мы явно просрочили время штурма, — сказал генерал Хильдебранд, сидящий у золотого телефона, который связывал его с пунктом оперативного командования Пентагона.

— Дела на рынках хуже некуда, — сказал Ли. Пепельница перед секретарём Казначейства была заполнена окурками.

— Молчание Смита начинает становиться зловещим.

— Я решил нанести Смиту ответный удар, — сказал Рэндалл. — Уолтер, сложно ли передать послание в захваченные дома?

— Никаких проблем. Пустим в ход мегафоны.

— Нет, нет. Я имею в виду конфиденциальный разговор с владельцами — скажем, с Диттмаром и Тигертом. Конечно, люди из Ч. Ф. тоже будут в курсе дела.

— Тоже ничего нет легче, — ответил Хильдебранд. — По мегафону мы сообщим о послании, а потом сбросим его с парашютом или зарядим в пушечный ствол ёмкость с бумагой.

Рэндалл кивнул.

— Я принял решение отказаться от штурма. Я понимаю, как вы рвётесь в бой, как вы хотите… вырвать эту опухоль. — Он помолчал.