Сергей Устинов - Неустановленное лицо

– Ты пойми, Козлов, – говорил он с привычной угрозой в голосе, – товарищи с МУРа приехали, а с МУРа просто так не ездиют...

– Да не знаю я, где он, – плаксиво отговаривался детина, переводя тревожный взгляд на нас троих, часто-часто моргая красными набрякшими веками. – Неделю его не видел!

– Смотри, Козлов, – тянул свое участковый, – плохо будет...

Я подумал, что если кому и будет плохо, так участковому – за то, как он работает с поднадзорным контингентом. Когда мы шли сюда, в общежитие, где прописан Луна, он удивлялся:

– Надо же, Данилевский! Тихий малый, работает в кооперации, мотается целыми днями где-то по области, я про него и не помню. То ли дело сосед его по комнате – Козлов, этот дает жару. Я уж на него административный материал начал собирать...

Первому этот содержательный диалог надоел Северину. Он отвалился от стенки, подошел к столу. Взял бутылку, понюхал, вылил остатки на ладонь, растер пальцем и повернулся к участковому:

– А ведь это не водка. Самогонкой попахивает.

Козлов тяжело засопел.

– Пора кончать эту бодягу, – решительно заявил Стас и обратился к маленькому, плотному, видать из бывших армейских старшин, коменданту, который с видом Пилата, раз и навсегда умывшего и насухо вытершего руки, стоял возле притолоки: – Зовите понятых, все равно нам тут обыск делать надо.

Все засуетились, задвигались, и тут запоздало спохватившийся Козлов, сообразив наконец, что чем скорее “товарищи с МУРа” отсюда уберутся, тем легче ему будет жить, пробурчал, гладя в пол:

– Да у бабы он, Господи, тоже мне секрет...

– У какой бабы? – быстро поинтересовался Северин.

– Известно у какой. У Наташки Старостиной из овощного, вон, через два дома отсюдова...

Через двадцать минут мы знали, что Старостина Наталья Кирилловна, заместитель директора овощного магазина, сегодня выходная. Еще через четверть часа вся наша бригада расположилась в машинах на некотором отдалении от нужного нам подъезда. Квартира находилась на пятом этаже старого семиэтажного кирпичного дома. По случаю жары все окна и балконная дверь были распахнуты настежь, но зашторены. Сквознячок колебал легонько занавески. Если наш расчет верен, там, за этими занавесками, может сейчас находиться вооруженный преступник – профессиональный игрок, крупный мошенник, наркоман, убийца, – которого мы должны задержать в самые ближайшие часы, ибо ждать у нас просто, нет времени.

Вокруг млел субботний вечер, витало в сгущающемся воздухе музыкальное попурри, разодетые парочки тянулись по улице в сторону центра, пенсионер прогуливал собачку, мальчишки кричали, бухал об асфальт мяч. А мы тихо совещались, сидя в “волге”.

– Хорошо бы все-таки без стрельбы обойтись, – озабоченно говорил зам начальника райотдела, маленький, быстрый в движениях майор с забавной фамилией Туточкин. Он то и дело нервно оттягивал большим пальцем врезавшийся в шею потный воротник, – У вас, ребята, в таких делах больше опыта, давайте предлагайте.

Северина не пришлось долго уговаривать взять на себя командование.

– Митя, оставайся внизу, следи за окнами и за подъездом. А мы прогуляемся, посмотрим глазами, что там к чему.

Нашу машину и машину с местными оперативниками перегнали за угол. Балакин и еще один сотрудник уселись в тенечке на лавочках в разных концах двора, а мы с Туточкиным вслед за Стасом, по одному фланируя, добрались до подъезда и там возле лифта встретились. Но Северин предложил:

– Пойдем пешочком. Меньше шуму и заодно изучим обстановку.

Обстановка, впрочем, представлялась самой заурядной. Грязноватые, обшарпанные стены, кое-где исцарапанные гвоздями болельщиков и любителей рок-музыки. Давно не мытые ступени. Большие пыльные окна с двойными стеклами – место последнего успокоения мух и других мумифицированных насекомых. Не слишком привлекательный натюрморт возле мусоропровода... Не знаю, что именно из этого показалось Северину достойным изучения, но шаг он впервые замедлил, когда мы вышли на площадку пятого этажа. Нужная нам дверь с номером “56” отличалась от остальных на этаже богатой ярко-красной обивкой из кожзаменителя, но замок был обычный, английский. Я глазами показал на него Северину, он молча кивнул, наклонившись, внимательно осмотрел притолоку. Хмыкнул удовлетворенно, потом постоял еще немного, прислушиваясь, не донесется ли из-за двери каких-либо звуков. Звуков не донеслось, и, позвав нас жестом за собой, Северин стал спускаться обратно.

На четвертом этаже он остановился возле квартиры №52, расположенной так же, как 56-я, вытащил из кармана бумажку, которую незадолго перед этим получил у участкового, глянул в нее, словно сверяясь, туда ли мы пришли, и коротко ткнул в звонок.

– Кто? – незамедлительно, будто нас ждали, спросили с той стороны двери.

– Свои, – коротко и солидно ответил Северин. Дверь приоткрылась на цепочке, в щель выглянуло узкое бледное лицо, мелькнули черные усики и выпуклые как у лягушки, бесцветные глаза.

– Своих чой-то не вижу, – произнесло подозрительно лицо, отодвигаясь вглубь.

Северин сунул в щель удостоверение:

– Откройте, пожалуйста, Аким Петрович, милиция.

Звякнула цепочка, дверь распахнулась, и мы увидели малоформатную личность, по пояс голую, всю поросшую мелкой черной шерстью, в закатанных до колен тренировочных штанах.

– Милиция, – с нескрываемым удивлением протянул хозяин, и тут его лягушачьи глазки разглядели Туточкина. – А, – воскликнул он, – товарищ начальник! Ну, проходите, проходите!

Мы зашли в маленькую переднюю.

– Значит, решили наконец уважить Козырева, – тараторил Аким Петрович, в голосе его играло торжество. – Признали, стало быть, мою правоту, оценили, слава те, Господи! Заходите, заходите! – делал он приглашающие движения, но первым умудрился прошмыгнуть в комнату, и когда мы вошли следом, уже встретил нас с толстой канцелярской папкой в руках, которую судорожно на весу, роняя отдельные листки, перебирал, приговаривая: – Все у меня тут, все. Все копии, что я вам писал. А вы... – в голосе его задрожала обида. – Сколько я вам сигнализировал! Ноль внимания, фунт презрения! А Трифонов так и ходит по вечерам с работы с полным портфелем, – он делал ударение на первом слоге. – А что в этом портфеле, знаете? Нет? А я знаю! У Семенихиной второй месяц тетка какая-то без прописки живет – она говорит, родственница. А вы проверьте! И заодно проверьте, откуда у Копчикова машина – при двухстах-то двадцати рубчиках, да минус алименты, да плюс теща от второго брака! А еще проверьте...

– Стоп! – сказал Стас, оглядываясь на Туточкина. Тот стоял с несчастным видом, закатив глаза. – Давайте по порядку.

Он взял у Козырева из рук папку, взвесил ее оценивающе на ладони и поинтересовался деловито: