Виктор Пронин - Банда 3

— Может, рановато? — спросил водитель.

— Накрывай, — сказал Неклясов. — На холоде не пропадет. Даже лучше будет... И водка остынет, и мясо, и приправа... У нас сегодня холодный стол... Горячего и без того хватит.

Он отошел в сторону и побрел между соснами, четко выделяясь в своем черном пальто на белом снегу. Иногда Неклясов прислонялся спиной к стволу, поднимал голову, втягивал тонкими, бледными ноздрями холодный воздух, и лицо его было непривычно печальным, чуть ли не одухотворенным. Видимо, давние воспоминания посетили его, о тех временах, когда не был он еще самым крутым бандитом города, не был таким богатым, злым и больным. В лучах закатного солнца по соснам яркими искорками вспыхивали белки, почуявшие весну, прыгали, бесшумно проносясь по ветвям. Глядя на них, Неклясов с горечью убедился, что только одна мысль и пришла ему в голову:

«А ведь совершенно трезвые белки-то... Иначе шустрости поубавилось бы у них...»

Вернувшись к месту стоянки, он увидел, что у машины нервно расхаживает Анцыферов. Неклясов и вернулся, услышав шум приближающейся машины.

— Как понимать, Вовчик! — воскликнул Анцыферов, увидев Неклясова среди сосен. — Что происходит?

— Здравствуй, Леонард! — Неклясов протянул руку и улыбнулся широко и радушно. — Рад приветствовать тебя, дорогой друг! Располагайся, обживайся, наслаждайся!

— Что происходит? — нервно повторил Анцыферов. Впрочем, последнее время он все события воспринимал нервно, возбужденно, с какой-то пристальной подозрительностью. — Меня хватают твои бандиты, волокут в машину, куда-то везут, я оказываюсь в лесу... Здесь ты разгуливаешь весь в черном...

— Преувеличиваешь, Леонард. Никто тебя не хватал, никуда не запихивал... Посмотри на себя... Одет, обут, при шляпе, в перчатках... Значит, дали тебе возможность собраться, поцеловать в ушко любимую женщину... Пригласили в машину... Ты знаешь, сколько это стоит — доставить тебя за город, в лес, к накрытому столу? Тысяч двести, не меньше. Я же с тебя не требую денег... И прошу только об одном... Раздели со мной этот часок, поприсутствуй на моем празднике... Выпей со мной рюмку водки... И все, Леонард! И все! И мы снова с тобой рука об руку идем по жизни, помогая друг другу, выручая, подставляя локоть в трудный момент...

— Ну, ты даешь, Вовчик! — недоверчиво проговорил Анцыферов.

— Посмотри, вот мои ребята уже стол приготовили, как говорится, поляну накрыли... Еще кое-что найдется.

— Так вот для чего тебе посуда понадобилась! — озаренно воскликнул Анцыферов.

— Конечно, Леонард! Конечно!

Да, Неклясов был не очень образован, совершенно невоспитан, но обладал каким-то звериным чутьем, обостренным криминальной жизнью, болезнью, непроходящей озлобленностью — да, и озлобленность придает мышлению тонкость и проницательность. Все это позволяло ему без труда общаться с людьми, куда более начитанными и просвещенными, более того, он умел их одурачить, обвести вокруг пальца, выставить на посмешище.

Анцыферов подошел к столу, окинул его взглядом, убедился, что все достаточно достойно, и хотел было высказать свое мнение Неклясову, но тот уже шел навстречу еще одной машине. Когда она остановилась, Анцыферов с удивлением увидел в ней судью Осоргина.

— Жора, — протянул он озадаченно, и, осознав необычность происходящего. Одно дело — он, бывший прокурор, а ныне владелец ресторана, оказавшийся в одной компании с воровским авторитетом, но чтобы здесь появился судья, причем тот самый, который вынес постановление об освобождении Неклясова из-под стражи, судья, которому предстояло рассматривать уголовное дело Неклясова...

Осоргин вышел из машины, быстро оглянулся по сторонам. Заметил Анцыферова, узнал, замер на месте. Был он худ, высок, сед, строен и напоминал вышедшего в отставку полковника. Седые колючие брови, под ними такие же колючие глаза, небольшие, голубые, быстрые. Решив, что единственный человек, который его достоин и с которым он может перекинуться словом, это Анцыферов, Осоргин направился к нему, решительно, даже с какой-то непримиримостью. На Неклясова, который шагнул было навстречу, он даже не посмотрел.

— Здравствуй, Жора! — пропел Анцыферов, освоившись быстрее, он чувствовал даже некоторое превосходство перед возбужденным, разгневанным Осоргиным, — Как поживаешь?

— Значит так, Леонард, — Осоргин подошел к Анцыферову, взял его под локоть и повел в сторону. — Я не знаю, как ты здесь оказался, но меня попросту похитили. Ты понял? Я — похищенный.

— С чем тебя и поздравляю! — рассмеялся Анцыферов. Ему сразу стало легко и непринужденно, поскольку нашелся человек, гораздо более перепуганный.

— Леонард, я заявляю официально... Я — похищенный! — повторял Осоргин, не сознавая комичности такого определения. — Меня силой запихнули в машину и привезли сюда. Представляешь? Я выходил из суда на обед... Ты знаешь, где я обедаю, у нас небольшое кафе почти напротив. Когда я спустился по ступенькам, внизу остановилась машина. Водитель ко мне обратился с каким-то вопросом, и пока я соображал, что к чему, два каких-то... Не знаю, как их и назвать...

— Два амбала, — подсказал подошедший Неклясов.

— Совершенно верно! — покосился Осоргин в сторону Неклясова. — Подходят два амбала, берут меня под белы руки, усаживают в машину, дверца хлоп — и мы поехали.

— Ты успел вовремя! — рассмеялся Анцыферов. — Мы еще не начинали, — он кивнул в сторону накрытого стола, на котором к этому времени появились куски копченой полупрозрачной рыбы, темная, матовая приземистая бутылка коньяка с замысловатыми золотыми надписями.

— Но представляешь мое положение?! — прошипел Осоргин. — Ты представляешь, что меня ждет?

— Тебя ждет прекрасная выпивка и закуска, — сказал Неклясов, похлопав судью по плечу. — Не дрейфь, Жора, не пропадем.

Осоргин дернул плечом, будто на него села какая-то тварь, и покосился на Неклясова с неподдельной опаской.

— Напрасно ты так, Жора, — сказал Неклясов. — Компания у нас подбирается неплохая даже с профессиональной точки зрения. Смотри... Прокурор есть, преступник на месте... Как ты думаешь, я сойду за преступника? Судья прибыл, народные заседатели стол накрывают... Не хватает только адвоката, но и он вот-вот подъедет... А? — Неклясов расхохотался, взглянув на оцепеневшего от изумления Осоргина — тот только сейчас понял назначение каждого гостя и самого хозяина.

— Я не понимаю, — сказал он растерянно. — Я сразу должен...

— Если хочешь сразу, давай, — Неклясов сделал приглашающий жест к столу.

— Нет-нет, вы меня не правильно поняли, Владимир Аркадьевич...

— Называй меня Вовчиком, — Неклясов доверительно похлопал судью по плечу. — Я так больше привык. — Вот когда приговор будешь зачитывать, можно и Владимиром Аркадьевичем, а пока — Вовчик... Заметано?