Елена Топильская - Темные силы

—А если развод — так это она дочку заберет, вы понимаете? К этому готов я не был. Я вообще дочку люблю больше, чем она, понимаете? Так бывает, я ведь старше ее. Хоть на шесть лет всего, но зато умнее лет на двадцать. Она еще совсем девчонкой родила, и даже возилась с ребенком меньше, чем я. Она к подружкам убежит, а я Настю купаю, кормлю, гуляю с ней, понимаете? Я тогда аспирантом был, диссертацию писал, дома сидел. Да я вообще всегда дома больше бывал, чем Инна… Я вот даже думал потом, почему не выгнал ее сразу, когда застукал с мужиком? Даже не потому, что любил, потерять боялся. Фактически тогда я осознал, что и так ее потерял. Нет, я понял потом, что просто побоялся — она дочку заберет. У меня двое приятелей развелись, делили с женами детей своих, и суд, конечно, матерям отдал деток. Законы у нас такие.

Опера его не перебивали.

— А перед Новым годом у нее карьера в гору пошла. Мы с ней особо это не обсуждали, но я по словам ее подружек догадывался, по телефонным разговорам, потом на радио ее пригласили, интервью это в газете. Меня, если честно, все это успокаивало: она все говорила «мы с мужем, мы с мужем». Значит, думаю, разводиться не собирается. Ну и слава богу… Она в интервью еще сказала, что мы с ней якобы на Новый год в Бангкок собираемся. Господи, никуда мы не собирались. А когда она пропала, я подумал: наверное, она с любовником своим туда собралась. Может, и правда она туда уехала. Вы не знаете?

Ребята только осторожно плечами пожали, боясь спугнуть удачу и сбить Светлову настроение откровенничать.

— Когда она домой не пришла, я утром сразу дочку в охапку и к маме своей отвез. Шиш, думаю, ты получишь, а не Настю. Буду бороться. И как чувствовал: через два… Нет, через три дня… Или через два… Ну, не важно. Позвонил, мужик: мол, надо встретиться. Я сразу понял, что это от нее, от Инны. И правда, в кафе пришел мужик… мы в кафе договорились встретиться, около института моего. В общем, пришел мужик, ничего не скажу, интересный. Хромает немного. Я удивился, что ему уже под пятьдесят, а туда же. Но Инка всегда любила тех, кто постарше. Он коньяк заказал, приличный, армянский, я, правда, пить не стал. А он выпил бокал. Извинился. Сказал, что обстоятельства вынуждают. Что Инна уехала, а его просила со мной поговорить. Слушайте… — вдруг задумался он. — А ведь мужик этот не говорил впрямую, что он — ее хахаль. Нет, он сказал, что она просто просила его со мной поговорить. Точно! Может, и не он это ее трахал за моей спиной…

Эта мысль его захватила, и опера мне потом сказали, что ему вроде даже полегчало на некоторое время. Хотя, вроде бы, какая разница…

— Ну ладно, не суть. В общем, мужик сказал, что Инна больше ко мне не вернется. Я, естественно, сразу поставил точки над «и»: сказал, что ребенка она не получит, пусть и не надеется. А он только хохотнул, тонко так, и говорит: мол, не нам решать. А суд, сами знаете… Всегда ребенка матери отдаст. Зачем это, мол, надо? Ребенка травмировать и тэ дэ. Ну, и что ты предлагаешь? — спрашиваю. Он помялся так и назвал сумму.

Опера переглянулись: сумма точно совпадала с той, которую доцент одалживал у сослуживца.

— Он сказал, что как только Инна деньги получит, она сразу расписку напишет, что отказывается от всяких прав на ребенка, и больше никогда не появится. У меня аж голова от радости закружилась, я сразу согласился, дурак. Потом уже к юристу сходил, он меня надоумил, что это все фигня, что надо заключать нотариальное соглашение… Но я рукой махнул. В общем, деньги занял и стал ждать. Он через неделю позвонил, как договаривались, мы в том же кафе встретились, я ему деньги отдал, и все.

Доцент замолчал, потом вдруг тревожно взглянул на оперативников.

— Она что, все-таки хочет Настю? Я дурак, конечно, я ведь тогда даже расписку у него не взял. В эйфории был.

— Этот мужик, что, вам даже расписку от Инны не дал? — осторожно спросил его Костя.

— В том-то и дело. Я подумал, что начну требовать нотариального соглашения, они откажутся, и что тогда? Нет, лучше не думать про это. Отдал деньги, и все. Но потом понял, что Инна слово держит. Ни звонков, ни писем… Встретил как-то на Невском девочку из их турфирмы, они с Инкой дружили. Спрашиваю, что гулящая, пишет хоть? А она как-то странно на меня посмотрела, нет, говорит, а тебе? Так и разошлись… Так что, мне Настю отдавать? Она ведь сейчас и не узнает Инну-то.

Как только опера поняли, что Светлов гораздо больше боится, услышать, что дочь придется отдать жене, чем то, что жена его мертва, они взялись за него уже серьезно.

К вечеру, они вытрясли из доцента все, что можно, и прибежали с этим ко мне.

Группа крови Инны Светловой действительно была третьей, муж это знал наизусть, потому что когда они ждали ребенка, была угроза плоду из-за конфликта резус-факторов, они вместе ходили в консультацию сдавать кровь, и он запомнил ее группу навсегда. Так что у нас отпали последние сомнения в том, чей труп в покрывале лежал в канаве с зимы.

Светлов дал более или менее удобоваримое описание примет посредника между ним, и, как он думал, его женой: около пятидесяти лет, прилично одет, худощавый, лицо слегка вытянутое, глаза глубоко посаженные, волосы темные, на лбу залысины; голос вкрадчивый, слегка хромает. На следующее утро Светлова отправили к криминалистам составлять композиционный портрет этого мужчины.

Оценив элегантный способ завладения деньгами, мы, кстати, не исключали того, что Инна была убита не сразу, а действительно сбежала с этим хромоногим, это уж потом он от нее избавился. Точное время смерти женщины, труп которой нашли в кювете, эксперты ведь не назвали, там был люфт в два-три месяца.

Предупреждая мои вопросы, ребята сообщили, что им показалось странным, что жена не забрала никаких своих вещей, что называется, в чем была, в том ушла, а у брошенного мужа это не вызывает никаких сомнений. Но доцент им объяснил, что вместе с деньгами отдал посреднику и чемодан со всеми вещами Инны. Она через посредника передала, что просит мужа собрать и передать ее одежду и косметику. Сам он для себя рассудил, что Инна боится повторения сцены двухлетней давности. Боится, что на этот раз он ее изобьет уже по-настоящему. Ну, и слава богу, для него, Светлова, и к лучшему.

Оказалось, что Инна была сиротой: отца у нее не было. А мать ее три года назад умерла от сердечного заболевания, так что, кроме мужа, и заявлять-то о ее исчезновении было, некому.

Вооруженные композиционным портретом, опера отловили подружку Инны с ее работы, но та категорически отвергла версию о том, что любовником Инны был этот хромоногий.

— Она же с парнем из газеты крутила, — сказала девушка, разглядывая фоторобот. — Не с этим старым.

— А парня знаешь? — спросили опера и тут же получили полные данные журналиста.