Сергей Бетев - Разыскивается

– Конечно, конечно, – поспешно отозвалась Рогачева. А Федор Ефимович сразу спросил:

– Расскажите мне, как вы жили здесь? – И уточнил: – О вашей дружбе до Алма-Аты я знаю достаточно. Рассказывайте все: как она приехала, как встретились, как проводили время, с кем… Давайте не стесняться. Говорите со мной откровенно, если даже придется задеть какие-то женские секреты. Ей-богу, я всем интересуюсь не из голого любопытетва, а по служебной необходимости. Александра приехала учиться, насколько я понимаю?

– Да.

– Вот с этого и начните.

– Учиться она не стала. Как, впрочем, и я.

– Провалилась?

– Нет. Просто не захотела. Тогда я сразу устроила ее на швейную фабрику. Зарабатывала она, правда, немного, но ей хватало.

– Но родители Катышевой говорили мне, что она учится на строителя. Обманули, выходит? Вроде не похоже.

– Нет. Это Шура их обманывала…

Жизнь Александры Катышевой в большом городе сложилась не совсем так, как она рассчитывала.

Началось все как нельзя лучше. Тамара помогла ей устроиться на работу. А дальше…

В знакомствах недостатка не было. Тамара ежедневно встречалась в ателье со множеством мужчин. И, конечно, не из тех, что бегают в поисках дешевых импортных костюмов по универмагам. Среди ее посетителей встречались и артисты, и преуспевающие инженеры, и солидные специалисты с нестандартными фигурами. Красивая, общительная закройщица умела вести непринужденный разговор и обратить на себя внимание. Не удивительно поэтому, что некоторые клиенты после заказа и последующих примерок превращались в приятелей, которым позволялось бывать в гостях.

Более опытная Тамара была разборчива в подобных отношениях, хотя и не отличалась излишней строгостью. Александре, напротив, каждое новое знакомство казалось интереснее предыдущего, а будущие манили еще большими надеждами. Скромный заработок ее не огорчал, потому что оставался почти неприкосновенным, Редкий день в их маленькой комнатке не было обильного угощения, вина, веселья. А выходные часто превращались в увлекательные загородные поездки в горы, куда-нибудь на бережок шумной, сверкающей брызгами горной речушки.

Как и прежде, Александра не считала себя чем-то обязанной мужчинам. Без всяких опасений могла подшучивать, капризничать, даже говорить о подарках. И, к своему удивлению, а потом испугу, однажды утром очнулась в постели с немолодым мужчиной, Он лежал рядом, откинув с груди одеяло, и спокойно курил сигарету, время от времени стряхивая пепел в тяжелую пепельницу на придвинутом к кровати стуле.

Она прикинулась спящей. Но так не могло продолжаться до бесконечности.

И тогда-то она была порабощена окончательно.

– Шура не отчаивалась долго, – говорила Рогачева. – Чего греха таить, я сама успокаивала ее тогда и говорила, что с любой девушкой в конце концов случается одно и то же. Так было и со мной. Так случилось с ней. Так будет и с другими. Да и кто на это теперь обращает внимание!..

Они разговаривали с Федором Ефимовичем уже долго. Рогачева поняла, что от нее требуют откровенности, говорила спокойно, а может, равнодушно, хотя и чувствовалось, что она немножко смущена.

– А кто это был? – не удержался Федор Ефимович.

– Не помню, – ответила она, посмотрев на него. – Я говорю правду, – сочла нужным добавить потом.

– И как она дальше?

– Кто? Шура?

– Она.

– Обыкновенно. Она ведь знала, что у него есть жена, дети… Он ей был не нужен. Она ему – тоже.

– Странно, – не нашелся что сказать Федор Ефимович.

– Почему? В жизни чаще так и бывает, – сказала она с сожалением.

– Не знаю…

– Мы же говорим откровенно? – напомнила Рогачева, взглянув на него. Ему показалось, что она нахмурилась. – Многие так начинают. Потом всем это надоедает. Потом начинают понимать, что к чему. Женщины – раньше; мужчины – позднее. Могу сказать больше: Шура даже не обиделась на этого человека. Я знаю, они потом сталкивались с ним случайно, и не раз. Мне даже казалось: повторись та же ситуация, и Шура не стала бы противоречить. Только все было бы спокойнее, без удивления…

– Значит, это ее нисколько не изменило?

– Как раз наоборот. – Рогачева даже усмехнулась, поражаясь, видимо, наивности Репрынцева. – Она стала нравиться мужчинам больше.

– Даже!

– А вы что, не понимаете?.. Конечно. Перестала быть взбалмошной, как часто раньше. Лишила мужчин снисходительного превосходства над собой. А красивой она была всегда…

– Так и меняла их, выходит?

– Ну, это грубо, по-моему.

– Как же иначе?

– Не знаю. Только когда так делают мужчины, это почему-то считается нормальным, и никто не задумывается над оценками.

– Но встречались же ей и другие мужчины? Которые по-настоящему, как говорят, были, влюблены, что ли…

– Конечно, – улыбнулась Рогачева грустно.

– Ну и вот!..

– Что «вот»?

– Выходила бы замуж, – решил Федор Ефимович,

– Наверное, можно было бы и так… Но, видимо, ждала чего-то другого. Лучшего. А пока… Помню одного, – вдруг, оживилась, – мне самой он очень нравился: Борис Муканов. В Алма-Ату приехал по назначению после окончания Новосибирского электротехнического института. Статный, красивый, серьезный. Часто приходил к нам. Но без подарков, иногда с цветами и почти никогда – с вином. Случалось, сидел у нас и при компании. В таких случаях – молчал. А Шура веселилась. Потом его перевели в Барнаул. Долго писал письма. И что больше всего меня поражало, Шура всегда на них отвечала.

– Что тут удивительного? – спросил Федор Ефимович.

– Просто я не помню, чтобы она кому-то еще писала. По-моему, она и домой-то отсюда ни разу весточки не послала. А про него говорила: когда захочу замуж, найду Бориса – и точка.

– Он что, так любил ее?

– Пожалуй. Когда Шура от меня уехала, он писал мне, спрашивал, где она.

– И вы ответили?

– Конечно. Только пришлось сообщить, что и сама не знаю. Слышала, что где-то не то в Целинограде, не то в Караганде.

– Все-таки знали где?

– Слышала от знакомых. Но ведь Караганда – это еще не адрес.

– Все-таки. А кто эти ваши знакомые?

– Мои знакомые? – заметно насторожилась она. Потом объяснила мягче: – У меня ведь тоже были знакомые.

– Понимаю. И не вхожу в детали. Но, как вы поняли, наверное, меня интересует только то, что касается Катышевой. Куда она уехала, при каких обстоятельствах, с какой целью. Мне, например, известно, что она жила в Караганде и работала там инженером в тресте.

– Шура? Инженером? – Рогачева вдруг весело улыбнулась. – Вы что-то путаете.

– На инженерной должности, я хотел сказать, – поправился Федор Ефимович. – Кстати, после окончания техникума в Алма-Ате.

– Все может быть, – весело согласилась Рогачева. – Шура – она такая!