Николай Леонов - Волчья стая

– Хм-м, – задумчиво отозвался Федор Андреевич, – и одним из первых постояльцев вашего специнтерната должен стать мой Генка? Вообще говоря, идея неплоха. Она даже коммерчески привлекательна, и мне это нравится. Я считаю, что любое серьезное дело должно приносить доход! Только вот понравится ли подросткам, что их, по сути, засадили в клетку, пусть позолоченную?

– А кто ж их спрашивать-то будет? – ласково ответил Давиденко.

– А не побегут? – с сомнением покачал головой Загребельный. – Или решетки на окнах и прочие тюремные прелести? Как-то это превентивным заключением отдает!

– Куда им бежать? Бомжевать на вокзалах? Так они ж из элитных семей, они к такому образу жизни непривычны, они его боятся. Так что никаких решеток. Если и побегут, то один-два. Остальные быстро поймут, что у них нет разумной альтернативы.

Про себя Алексей Борисович жестко усмехнулся. Его идея имела двойное дно, и он был уверен: от него не побегут! Но раскрывать эти свои карты он не собирался. По крайней мере – пока.

– А откуда ваша предполагаемая клиентура узнает о существовании такого оригинального учебного заведения? – спросил Федор Андреевич. – Не рекламу же в газетах давать, мол, принимаем на интернатуру с коррекцией поведения молодых оболтусов из богатых и влиятельных семейств. Тема слишком деликатная.

– Здесь я рассчитываю на вас, – слегка поклонился Давиденко. – В тех кругах, где вы вращаетесь – а другие меня не интересуют, – все и всех хорошо знают. Я выскажу следующую гипотезу, которая так часто подтверждалась на практике, что может претендовать на ранг теории: у каждого человека в шкафу имеется скелет. И чем выше пост занимает государственный служащий, чем крупнее бизнесмен, чем перспективнее политик, тем больше у него оснований поплотнее запирать дверцы шкафа. А мы как раз и собираемся помочь этим почтенным людям запирать их плотнее, не так ли? Пустите слух, отзовитесь о моей инициативе положительно, и разойдется кругами по воде. Да через год работы к нам очередь будет стоять!

– Это, пожалуй, верно, – задумчиво отозвался Загребельный. – Знаю я несколько очень серьезных людей как раз с такими проблемами, что вы обрисовали. Но ведь нужна лицензия, не говоря уже о том, что необходимо вложить немалые средства. Почему вы думаете, что на министерском уровне вам пойдут навстречу? И даже если пойдут, кто даст деньги? Снова рассчитываете на меня?

– А на кого же еще? – сказал Алексей Борисович с подкупающим и обаятельным цинизмом. – Мы вроде собираемся стать родственниками… Или как? Ведь вы не против того, чтобы я женился на вашей дочери?

Федор Андреевич рассмеялся частым, дробным смешком. Здоровый цинизм в людях он ценил, потому что сам был прожженным циником.

– Вы намекаете на то, – добродушно спросил он, – что ваше решение жениться на Катюше – часть сделки? Что вы хорошо представляете, на ком собрались жениться? Если представляете, то вы – мужчина отважный… А вы мне нравитесь, молодой человек. Из вас, похоже, выйдет толк! Что касается Катюши, то она мне хоть и дочка, но…

Он горестно покачал головой, подмигнул Давиденко:

– Вы в реинкарнацию верите? Переселение душ, если по-простому. Нет? Зря. Я – верю. Так вот, в прошлой жизни Катюша, возможно, была человеком. Но сейчас… – Он замолчал, подбирая достойные эпитеты для характеристики собственной дочурки.

Характеристика получилась краткая, но емкая: «ползучая подколодная змеюка».

Последующие события показали, что характеристика, которую Федор Андреевич Загребельный дал дочурке, оказалась на диво точной! Хотя, справедливости ради, стоит вспомнить известную пословицу про яблочко и яблоню, потому как сам папаша был фрукт еще тот…

Однако самым важным результатом разговора двух будущих родственников оказалось то, что они друг другу понравились. Рыбак рыбака видит издалека. И в результате абстрактная идея Алексея Борисовича начала обретать плоть и кровь, воплощаться в жизнь, да как еще стремительно! Загребельный нажал на все педали и рычаги, лицензия была получена в сказочно короткие сроки, Давиденко шли навстречу буквально все. Чиновники, которые поумнее, быстро сообразили, что иметь такой вот образцово-показательный специнтернат – дело выгодное! Мало ли что… Комиссия какая международная по правам подростков или что-то аналогичное… Что им показывать? Ну не Ново-Алексинскую же колонию для несовершеннолетних, тогда всю комиссию точно кондрашка хватит, в полном составе. А тут будет такое вот замечательное заведение, не просто европейских стандартов, а поднимай выше! Вот, дескать, как мы умеем!

Появились и немалые деньги. Загребельный, обычно весьма прижимистый, не пожадничал на этот раз, да еще нашел несколько богатых спонсоров, отпрыски которых были как две капли воды похожи на его непутевого сыночка и неминуемо должны были пойти по его дорожке. В Битце был куплен трехэтажный особняк, быстро провели ремонт, построили подсобные помещения. Свежеиспеченный супруг Катюши в это время, не слишком много внимания уделяя молодой жене, мотался по Москве, висел на телефоне: набирал штат. Случайные люди Алексею Борисовичу были не нужны! Словом, поставив на Федора Андреевича, Давиденко не прогадал. Несколько позже выяснится, что и тот не прогадал, поставив на Алексея Борисовича и поддержав его. Так что прошло каких-то пять месяцев с момента исторического разговора, и специнтернат был готов к приему своих первых питомцев. И что же? Пусть не очередь, но двадцать человек в две возрастные группы – младшую, от двенадцати до пятнадцати, и старшую, от пятнадцати до восемнадцати, – набрали без особого труда. Именно из того контингента, о котором говорил Алексей Борисович: сынки крупных бизнесменов и политиков. Некоторым желающим еще и отказать пришлось: не тот калибр, а марку заведения нужно держать с самого начала. Высокая – полторы тысячи долларов за месяц! – плата за содержание никого не отпугнула, напротив, вызвала почтительное уважение и уверенность: раз собираются брать такие деньги, значит, дело будет поставлено серьезно, а не абы как! Характерная, кстати, особенность менталитета нынешних «хозяев жизни».

…Вот так на свет и появилось уникальное воспитательное? образовательное? исправительное? – все вместе! – заведение. По предложению директора, Алексея Борисовича Давиденко, назвали специнтернат загадочным и красивым греческим словом «Палестра». Что оно значит, никто, кроме директора и его заместителя по воспитательной работе Анджея Марковича Сарецкого, толком не знал! Однако, что к чему, быстро поняли все, весь педагогический персонал. А кто не понимал, те надолго в «Палестре» не задерживались.