Алексей Макеев - Убийство по расписанию

– Ну, как я уже сказал, с именинами тебя, Валентин. – Альберт поднял рюмку на уровень лица и невольно повел носом, улавливая восхитительный букет. – При всем при том, что ты делаешь на благо государства, трудясь на этой неблагодарной ниве вот уже пять лет, тебе и самому стоило бы присвоить статус Святого. Уж мне ли не знать о той самоотдаче, с какой ты подходишь к каждому делу! Подумай о себе. Этого я тебе и желаю: подумай о себе, Валентин. Пора! Пора пожить не для кого-то, а для себя. Береги себя, соизмеряй силы, отдыхай. Одним словом, больше наслаждайся жизнью, Валентин! Она не заслуживает того, чтобы так безжалостно разменивать ее на нужды Отчизны. Она у тебя бесценна, Валентин! За тебя!

Мужчины выпили и потянулись к раскрытой коробке конфет. Доронин не торопился заедать напиток, наслаждаясь тем, как тот разливается теплом сначала по пищеводу, а затем мягко оседает где-то ниже, в желудке. Ромашов, напротив, быстро забросил конфету в рот, и его челюсти активно заработали.

– Спасибо, Альбертик, спасибо, – обнажая в улыбке измазанные шоколадом зубы, проговорил он с набитым ртом. – От души благодарен. Просто от души. Еще по одной?

– С удовольствием.

Ромашов вновь разлил коньяк по рюмкам. Доронин приготовился к тому, чтобы выдать новую хвалебную тираду в адрес именинника, но в этот момент на рабочем столе Валентина сработал зуммер селекторной связи.

– Ну, что такое? – расстроился Ромашов. – Посидеть спокойно не дадут.

Он не стал ставить на стол уже поднятую рюмку, а вместе с ней прошел к своему креслу. Сел в него и нажал кнопку связи с приемной.

– Что случилось, Тамара?

– Валентин Михайлович, к вам тут пришли...

– Кто?

– Из фонда помощи малоимущим.

Ромашов поморщился.

– Гони всех в шею. Я сегодня больше не принимаю. Скажи, я занят. – Он снял палец с кнопки и, не дожидаясь никаких тостов, лихо опрокинул в себя рюмку конька. Сморщился и, вскочив с кресла, побежал за конфетами. Засунул в рот сразу две штуки. – Достали меня эти малоимущие. Все им мало. Ну, ты подумай, Альберт. А я, можно подумать, дойная корова. Откуда же у меня для них для всех деньги возьмутся? Я сам в какой-то степени малоимущий. Мне же никто не помогает. Верно?

Ромашов раскатисто засмеялся, довольный собственной шуткой. Доронин охотно поддержал его. Он все еще держал в руках рюмку и пить не торопился. Ромашов налил себе еще.

– Кстати, о фондах, – сказал он после непродолжительной паузы. – Как у тебя дела? Все нормально? Процесс идет?

Доронин выпил и поставил на стол опустевшую рюмку. Ромашов незамедлительно последовал его примеру. В третий раз до отказа набил рот шоколадными конфетами. Пригладил черные элегантные усики. Альберт закусывать не стал. Только облизал губы.

– Как тебе сказать... Если уж откровенно, тот тут нарисовалась у нас одна проблемка. Не думаю, что очень значительная, но все же...

– Излагай. – Ромашов сделал широкий жест рукой и вольготно откинулся на стуле. – В любом случае я должен быть в курсе.

– Само собой.

Вторник. 13 часов 36 минут

Гуров хлопнул дверцей автомобиля и с досадой покосился на испорченное лобовое стекло. Хорошо еще, вдребезги не разбили. Полковник обернулся. Здание фонда не выглядело ни броским, ни помпезным. Скорее наоборот. Обычное одноэтажное строение, не слишком обширное по площади, стояло немного в глубине небольшого скверика в двух-трех метрах от проезжей части. Время от времени пробивавшиеся сквозь прорехи туч холодные солнечные лучи бликовали на вытянутых прямоугольных окнах, лишенных защитных решеток. То ли руководители «Эдельвейса» не боялись случайных грабителей, то ли настолько были уверены в собственной службе безопасности. Гуров невесело усмехнулся, вспомнив, кто эту службу возглавляет. Валет не был непререкаемым авторитетом в столичных криминальных кругах, но успел снискать себе славу человека жестокого и скорого на расправу. Ни со связями, ни с общественным положением своих недоброжелателей Валет не считался, уверенный в собственном превосходстве и безнаказанности.

На широком трехступенчатом крылечке, выполненном из серого камня, стоял высокий и худой, как жердь, мужчина с землистого оттенка лицом, облаченный в джинсовый костюм. На его светлые, не прикрытые головным убором волосы оседали крупинки снега. Он курил сигарету, равнодушно поглядывая по сторонам, но, когда его взгляд сфокусировался на остановившемся возле своего «Пежо» Гурове, в нем что-то неуловимо изменилось. «Джинсовый» швырнул окурок под ноги, сбросил его с крыльца носком ботинка и, развернувшись, скрылся в дверях фонда.

Гуров энергично двинулся вперед. Машинально он заметил, как колыхнулась штора на одном из окон, но заметить того, кто за ней прятался, полковнику не удалось. Однако одно стало для него совершенно определенным: его тут ждали. Версия того, что взорванный на заброшенной стройке джип, едва не ставший причиной смерти самого Гурова, нашла еще одно реальное подтверждение. Полковник демонстративно заложил руки в карманы пальто, всем своим видом показывая, что ему неведомо чувство опасности и он готов противопоставить себя любому противнику. Кто бы ни наблюдал за ним, он оценит это по достоинству. Гуров улыбнулся собственным мыслям.

Толкнув от себя дверь, Гуров вошел в «Эдельвейс». Небольшой холл с квадратной каморкой для охраны, в которой полковник заметил уже знакомого ему худощавого типа в джинсовом костюме, имел два ответвления – влево и вправо. Охранник пристально смотрел на Гурова через распахнутое окошко. Сыщик склонился и выставил перед собой удостоверение в развернутом виде.

– Полковник Гуров. Уголовный розыск, – привычно представился он и добавил: – Мне хотелось бы видеть Альберта Доронина.

– Альберта Николаевича сейчас нет на месте. – «Джинсовый» прищурился, словно оценивая визитера.

– А кто-нибудь еще из руководства фонда?

– Илья Романович тоже отсутствует, – последовал ответ. – Но если хотите, вы можете пообщаться с начальником службы безопасности Борисом Марковичем. Он сейчас здесь, в VIP-зале. – Охранник указал Гурову на правое ответвление. – Дубовая дверь направо.

Гуров отстранился от окошечка. Борис Маркович Щетинин. Или иначе Валет. Тот самый, старый знакомый. Он здесь, и, скорее всего, именно для того, чтобы встретиться с полковником. Гуров согласно кивнул, развернулся и зашагал в указанном охранником направлении. На ходу он обернулся и заметил, как «джинсовый» снял телефонную трубку с аппарата внутренней связи, бросил в нее всего одну фразу и тут же вернул на прежнее место. Предупредил. В правом ответвлении было всего две двери. Дубовая была слегка приоткрыта, а дверь напротив и подавно распахнута настежь. Гуров бросил быстрый взгляд в проем. Это был банкетный зал со сдвинутыми к стене столами и грудой картинных рам в дальнем углу, старательно разбираемой двумя молодыми людьми в синих комбинезонах. Один из них коротко оглянулся на Гурова, сверкнув круглыми стеклами очков в тонкой оправе, а затем вернулся к прерванной работе. Полковник постучал в дубовую дверь.