Александр Горский - Дело молодых

Автомобиль мчался по ночным улицам, разрывая непрочную стену дождя. „Гелендваген“ уже почти миновал перекресток, когда машина, повинуясь резкому повороту руля, дернулась влево. Было слышно, как испуганно вскрикнула Лариса. Тяжелый автомобиль с трудом вписался в поворот, едва не вылетев на стоящий у самого перекрестка бетонный столб электрического освещения. На записи регистратора отчётливо послышался дикий скрип скользящих по мокрому асфальту колес.

– Денис, братуха, ты кого убить сегодня решил, – Дамир старался говорить весело, хотя было слышно, что голос его дрожит, – нас всех и себя заодно?

– Не боись, поживем еще!

Волков выровнял начавший рыскать из стороны в сторону „гелендваген“ и сбросил скорость. Дождь тоже немного ослабел, чего нельзя было сказать о ветре, порывы которого периодически вырывались в просветы между домов и с силой били в боковые стекла внедорожника. Метрах в ста впереди мелькнуло светлое пятно. В нечетком свете фар с трудом можно было понять, что это женщина в светлом плаще пытается перейти дорогу. Она на мгновение замерла на самом краю проезжей части, затем сделала несколько торопливых шагов и оказалась на линии, разделяющей встречные полосы движения. Уверенная, что с левой стороны ей уже ничего не угрожает, она вновь остановилась и повернула голову вправо. В этот момент уже почти поравнявшийся с ней „гелендваген“ дернулся в сторону.

Звука удара не было слышно из-за истошного крика Ларисы. В последнее мгновение женщина успела повернуться, на экране мелькнуло ее искаженное от ужаса мокрое лицо, а затем она исчезла из вида, будто переломилась пополам. Камера дернулась вверх, потом вниз, машина переезжала какое-то препятствие.

– Валим, валим отсюда, – послышался хриплый, возбужденный голос Дамира.

– Да мы и так валим. – В голосе Дениса совсем не чувствовалось напряжения, наоборот, он стал более расслабленным, не таким ожесточенным, как был минуту назад. – Видишь, Дамирка, как оно получается. Оказывается, ничего сложного. Так что ты сильно не зазнавайся. Конечно, я голыми руками не умею, ну так ведь это кто на что учился.

– Дэн, ты реально без башни, – непонятно чего в голосе Мирзоева было больше, удивления или восхищения.

– Денис, она, может быть, еще жива, – Ларисин голос было слышно отчетливо, очевидно, она подалась вперед, пытаясь докричаться до сознания Волкова, – надо хотя бы вызвать скорую.

– Кого? Дамир, забери у нее телефон. Ты что, совсем без мозгов? Хочешь, чтобы тебя вычислили по номеру?

Лариса замолчала. Видимо, она поняла, что от ее мнения уже ничего не зависело.

– Так, и смотрите у меня. Если вдруг менты как-то машину вычислят, оба скажите, что тетка сама в последний момент под колеса кинулась, а я уже ничего сделать не мог. Там, кстати, и так перехода не было.

– Конечно, брат, даже не думай ни о чем, – тут же откликнулся Дамир.

– Я не понял, у тебя какие-то проблемы? Со слухом или с голосом? – Должно быть, Денис обернулся к Ларисе, потому что через мгновение послышался ее дрожащий голос:

– Нет, конечно нет. Если меня спросят, то я скажу, что ты ни в чем не виноват.

Какое-то время на записи было слышно лишь едва заметное поскрипывание дворников по лобовому стеклу. Автомобиль вырвался на Волгоградский проспект и стремительно уносил своих пассажиров в сторону центра города, туда, где ночная жизнь была в самом разгаре, где всем была безразлична смерть, только что произошедшая на окраине Москвы.

– Представляешь, что будет, если твой отец про это узнает? – наконец послышался голос Дамира».

Мясоедов щелкнул мышкой и остановил запись.

– Ну вот, кое-что стало проясняться. Хорошие у тебя друзья, девочка, – он хмуро усмехнулся Мелецкой, – были.

– Они не мои друзья. – Оксанино лицо покрылось пятнами от возмущения. – Я общалась только с Лариской. Мы с ней в Липецке на соседних улицах жили.

– Хорошо, хорошо, – примирительно поднял руки Жора, – не заводись. Надо было о записи сразу сообщить, в тот же день, как ты ее посмотрела, мы б тебя все на руках носили, а так, сама понимаешь, осадочек остался. Скажи вот честно, если бы мы не пришли сегодня, ты бы дальше что делала?

– Если честно, я вообще ее выбросить хотела, – призналась Оксана, – сил больше не было в доме эту гадость держать. Может, сегодня и выбросила бы.

– И это говорит будущий государственный служащий, – вздохнул Мясоедов, – человек с почти полным высшим образованием. Выкинуть такой вещдок, это же надо додуматься!

Жора извлек карту памяти из картридера и убрал ее в конверт.

– Значит так, дорогуша, сегодня или завтра тебе позвонят, пригласят к следователю. Смотри у меня, чтоб явилась сразу, по первому вызову. Иначе лично приеду за тобой, и тогда точно без наручников не обойдется. Поняла?

– Поняла, – кивнула Оксана, – я приду.

– Ну и славненько. – Жора удовлетворенно улыбнулся и взглянул на Крылову: – Что, поедем, Юрию Дмитриевичу киношку покажем? Вот он обрадуется.

Вика поднялась из кресла. Кивнув на прощание Мелецкой, она бросила взгляд на довольного Мясоедова и отвела глаза в сторону. Ей самой после просмотра видеозаписи улыбаться совсем не хотелось. В машине, по дороге в управление, Вика тоже не говорила ни слова, пока наконец Жора не начал тяготиться ее молчанием.

– У тебя все хорошо? – спросил он, воспользовавшись возможностью отвлечься от дороги перед очередным светофором.

– У меня? – переспросила Крылова. – Да, у меня все хорошо.

Она скрестила на груди руки и отвернулась в сторону.

– А у кого тогда нехорошо? – осторожно уточнил Мясоедов.

– Не знаю, – Вика ответила, не повернув головы, – наверное, у той женщины, которую переехали. Наверное, у ее родственников. Может быть, еще у кого-то, я всех не знаю. Ты понимаешь, что он убил ее просто так, ни за что. Просто, чтобы доказать, что может убить!

Всхлипнув, Вика открыла сумочку и начала в ней что-то судорожно искать.

– Викуся, – Жора мягко коснулся рукой ее колена, – ты что раскисла? У тебя же это не первое дело и даже уже не десятое.

– И что? – Вика повернула к нему лицо, на котором Мясоедов с изумлением увидел выступившие из глаз слезы. – Я должна привыкнуть? Мне должно стать все равно?

– Привыкнуть – да, все равно – нет, – неожиданно резко ответил Мясоедов, – это разные вещи.

Крылова нашла наконец в сумке пачку с салфетками, достала одну из них и начала вытирать лицо.

– Людей убивают? Да, каждый день. И будут убивать дальше. Представь, кого-то убили прямо на твоих глазах. Человек лежит, вокруг него лужа крови, а преступник побежал в соседний проулок. Что делать? Можно втянуть голову в плечи и пройти побыстрее мимо, можно упасть на колени рядом с трупом и начать его оплакивать, а можно побежать за преступником. Так вот, мы бежим за преступником. Тот, кому все равно, ни за кем и никуда не бежит. Но чтобы побежать сразу, без раздумий, надо быть к этому готовым. Это и есть то, что ты называешь «привыкнуть». Есть у тебя такая привычка, значит, от тебя толк будет, нет, значит, надо выбрать другую профессию, поспокойнее.