Хачик Хутлубян - Агент, переигравший Абвер [litres]

– Да. – Жора исподлобья посмотрел на Хабира-Ноймана. Смерть его была ужасна. Одна из пуль, выпущенная из нагана Попова, сколола большой, заостренный кусок бетона от стены, который, упав, пробил немцу горло, из которого теперь хлестала кровь.

– Больше он никого не убьет, – перехватив взгляд Жоры, произнес Коля, убрал оружие в кобуру и сплюнул в сторону.

Жора молча опустил голову. Возможно, он подумал о том, что убийца Мурата получил по заслугам? А может, о том, что и сто Хабиров не стоят одного вздоха Мурата. Коля не спросил, а Жора ничего не сказал ему, лишь смахнул ладонью горечь с глаз.

Вечером следующего дня, когда в английском посольстве отмечали день рождения премьер-министра Черчилля, Жора собрал ребят на горной поляне. Гоар жарила каштаны, а сам он рассказал, кто на самом деле убил их друга – маленького храброго Мурата – и какая кара постигла Хабира, который оказался одним из главных немецких шпионов и палачей!

– Сейчас встретил бы фашистского гада, еще раз убил бы! – сжав кулаки, грозно изрек Ашот.

– Значит, мы сдержали клятву, которую дали на могиле Мурата, – отозвался Айказ.

– Столько времени был рядом, а мы не могли его раскусить, – заключил Шекспир. – Неплохой артист!

Лишь Оганес и Гоар ничего не сказали. Они уже выразили свои эмоции, когда Жора поведал им о произошедшем, так уж получилось, немного раньше, чем другим: «Собаке – собачья смерть»! – произнесли в один голос брат с сестрой.

– Отец никогда не доверял Хабиру, – презрительно усмехнулся Казанфар. – Говорил, что тот связан с немецкими агентами. Теперь небось удивится, когда я расскажу, что Хабир сам был махровым немецким шпионом. Два года назад купил по соседству с нами домик, лавку фруктовую открыл, говорил, что раньше жил в бедном квартале Тегерана. Честно скажу, я верил его байкам, а отец – нет.

– Он у тебя умный и гуманный человек, – поднял вверх указательный палец Шекспир. – Это люди говорят. Не обижайся, брат, можно я сообщу ребятам эту замечательную новость?

– Говори, ладно, – махнул тот рукой.

– Ребята, у нашего Казанфара появилась маленькая сестренка. Как вам такое?

– Когда?

– Вот так новость!

– Как сестренка?

– Почему ты молчал? – удивленно загалдели все разом.

– Сам начал, сам и рассказывай, – повернулся к Шекспиру смущенный Казанфар.

Шекспир, как и подобает человеку, причастному к искусству, рассказал трогательную историю о том, как приспешница Майера убила мать маленькой девочки, работавшую санитаркой в госпитале, и что Люси решила удочерить малышку, но ей не разрешили. Тогда это сделал отец Казанфара. И жена поддержала мужа, сказав: «Арзу, я всегда мечтала иметь двоих детей – мальчика и девочку. Раз Господь послал нам этого ребенка, мы не откажемся от него, а примем с благодарностью». Вот такие у нашего Казанфара благородные родители!

Глядя на то, как Шекспир окончательно вогнал в краску бедного парня, Гоар спросила его:

– Казанфар, а где Люси? Я слышала, она уехала. Надолго?

– Нет. Повидается со своими родителями и вернется. Они сейчас в Союзе.

– Как хорошо! – обрадовалась за Казанфара Гоар. Ребята тоже стали подходить к нему – кто пожимал руку, кто похлопывал по плечу. Все искренне радовались тому, что человеческое сострадание и тепло не дали потеряться в этом огромном мире, охваченном огнем войны, одной маленькой девочке, оставшейся сиротой.

– Не смерть, не страх правят людьми, а доброта и любовь! – завершил свой рассказ Шекспир. Помимо своей воли он увидел в этот миг освещенную прожекторами сцену, себя на ней и – взорвавшийся аплодисментами зрительный зал!

– Молодец, достойно поведал о достойном поступке! – похвалил его никогда раньше не проявлявший интереса к драматическому искусству футболист Айказ. Гоар не выдержала и от полноты чувств захлопала в ладоши. Ребята поддержали ее. Шекспир сорвал-таки аплодисменты, не помышляя о том.

– Жора, а что с Майером, ничего не слышно? – спросил Ашот, когда эмоции поулеглись.

– Его отправили в Британскую Индию. Там у него выбор небольшой. Либо допросят, выжмут из него все и расстреляют, либо заставят действовать против нас и расстреляют, когда тот выработает свой ресурс. А ресурса у него против нас и не осталось.

– Да уж, послал Бог союзников. С такими друзьями и врагов не надо, – усмехнулся Ашот.

– Кстати, там, в Индии, сейчас завершают учебу по парашютному делу мои бывшие однокурсники Темир и Зухра. По окончании курса их забросят в Узбекистан для проведения диверсий и шпионажа в пользу Британии. Только зря стараются «друзья». Ребята работают на нашей стороне, – не без злорадства в голосе закончил Жора.

– Как и Симон, – с гордостью за агента, которого перевербовала лично, заявила Гоар. – Его, правда, в Армению забросить не успели, потому что школу свою, вернее, так называемую «радиомастерскую», англичане были вынуждены спешно прикрыть, а Симон со списком данных на пятерых британских агентов пришел к нам.

– Эх, так я и не успел англичанам свой старый приемник на ремонт отдать. Кто мне теперь его починит? – под дружный смех ребят притворно огорчился Ашот и добавил, уже посерьезнев: – Знаете, Иван Иванович разговаривал со мной. Обещал по своим каналам разузнать об отце и брате. Так и сказал: «Обязательно разыщем их!» Не знаю, как уж ему стало известно, что мы с матерью потеряли с ними связь?

– Ребята, у меня каштаны поджарились!.. – весело крикнула Гоар. Ей не очень хотелось, чтобы кто-то догадался, что это она, услышав от Жоры, попросила Агаянца помочь Ашоту и его матери узнать о судьбе родных.

Выручил Айказ:

– Вот это я понимаю, хорошая новость! – воскликнул он, схватил пару горячих орехов и, дуя на них, стал перекидывать из руки в руку. За ним поспешили к сковороде остальные…

День рождения Черчилля прошел в торжественной, спокойной обстановке, будто и не разыгрались вокруг него смертельные схватки. Все планы гитлеровских агентов по уничтожению руководителей трех великих держав были сорваны. Направить камикадзе в набитом взрывчаткой самолете, по плану Скорцени, тоже не получилось. Пока нашли летчика, пока перебрасывали самолет поближе к границе, конференция закончилась и лидеры стран-союзниц разъехались по домам. К тому же работа Тегеранской конференции, которая должна была продлиться до 2 декабря включительно, завершилась на день раньше. Рузвельт, не желая застрять в иранской столице, в связи с ухудшениями погодных условий, которые прогнозировали синоптики, попросил Сталина и Черчилля ударно поработать и подписать все документы вечером 1-го числа, чтоб на следующий день улететь домой. Так и сделали. Важнейшие решения о совместных действиях в войне против Германии, об открытии второго фронта, о послевоенном сотрудничестве трех держав и переустройстве Европы, о создании Организации Объединенных Наций… Все эти и другие решения были приняты и закреплены на бумаге подписями руководителей трех великих стран.