Александр Горский - Большая игра

— Чем рыбу буду резать? Как гостя угощать? — тихо спросил Сэротэтто.

Собака снова зарычала. Человек в камуфляже отпрыгнул в сторону и резко схватился за свой короткоствольный автомат.

— Господи, Женя, ты пока кого-нибудь не застрелишь, у тебя день неудачный будет, — неожиданно окликнул его подошедший Рудин, — оставь ножик хозяину, а автомат в покое. Займитесь лучше столом. А мы пока с уважаемым хозяином поздоровкаемся… Ну здравствуй, Иван!

— Здравствуй, начальник, — отозвался Сэротэтто, пристально разглядывая прилетевшего из столицы гостя.

— Начальник я там, для них. — Рудин махнул рукой себе за спину, — а здесь я Иван, как и ты. Мы с тобой два Ивана.

В глазах Сэротэтто мелькнуло удивление, но он сохранил невозмутимое выражение лица, свойственное всем обитателям Крайнего Севера. Рудин улыбнулся.

— Что, не узнал? Ну так двадцать лет, почитай, прошло… Но носорога я помню.

Сэротэтто пристально всмотрелся в лицо собеседника, сделал шаг вперед, покачал головой и, не меняя выражения лица, произнес:

— Ты запустил себя, Иван, слишком много пьешь и слишком много ешь. И ты мало двигаешься. Сейчас ты бы не смог увернуться от носорога.

Сэротэтто засмеялся своим необычным крякающим смехом. Рудин ухмыльнулся: ах ты, утка полярная! И, сделав шаг вперед, крепко обнял оленевода на глазах изумленных телохранителей. Потом обернулся к ним и, состроив подчеркнуто суровое выражение лица, скомандовал:

— Быстро выгружайте все, что привезли, и валите отсюда.

— Как валите? — опешил старший охраны.

— Хотите молча, хотите с песнями. — Рудин ухмыльнулся. — Залезайте в вертолет и летайте два часа кругами. Только не сильно близко, а то грохота от вас больно много.

— Так ведь это, — смутился охранник, — горючки у нас не хватит.

— А у вас всегда чего-то не хватает, Женя. — Рудин любил удивлять людей неожиданными поступками и сейчас был очень доволен собой и всем происходящим. — И это должно тебя немного напрягать. Сядьте на том берегу реки и сидите там тихо, пока я не позвоню. У вас же продукты есть?

Охранник озадаченно кивнул. Всесильный руководитель не часто интересовался комфортом своих подчиненных. Было очевидно, что он пребывает в крайне благодушном настроении.

— Думаю, наш дорогой хозяин, — Рудин с улыбкой повернулся к Ивану, — не откажет вам, балбесам, в охапке дров, а то вы по тундре будете до ночи лазать, а костер не разведете.

Сэротэтто приглашающе махнул охраннику. Дважды звать не пришлось. Распоряжения шефа в «Первой нефтерудной» выполнялись всегда очень быстро.

С оглушительным ревом вертолет поднялся в воздух. На несколько секунд завис, затем развернулся и перелетел за реку. Рудин и Сэротэтто, одинаковым жестом заслоняя глаза от солнца, смотрели, как, сделав широкий полукруг, тяжелая машина мягко приземлилась примерно в километре от них. Перед тем как улететь, охранники успели установить раскладной стол и два удобных походных кресла. Рудин снял салфетку со стоящей на столе плетеной корзины.

— О, колбаска… Иди, Ваня, попробуй, не все ж тебе олениной питаться. Это все для меня, кстати, специально коптят. Такого в магазине не купишь. Рома, извини, нету. Будем пить самогон. Тоже, так сказать, ручной работы изделие. На кедровых шишках настоян. — Рудин разлил коричневатую жидкость в привезенные бокалы. — Ну что, друг, за встречу! — Бокалы радостно звякнули.

Редко, почти никогда, услышишь звон богемского хрусталя в бескрайней тундре. Словно зазвенели колокольчики на пасущихся вдалеке оленях. Но где вы видели в тундре оленя с колокольчиком, если только он не участвует в гонках ко Дню оленевода и не был наряжен хозяином в силу его смутных представлений о красоте? Но в тот день хрустальные колокольчики все звенели и звенели. И их беззаботный звон летел над зеленой травой, долетал до реки и растворялся в нестихающих потоках ветра, дующего над тундрой изо дня в день и колышущего высокую траву, словно морские волны, набегающие на берег. Хотя так, конечно, мог подумать лишь тот, кто не видел моря настоящего…

Вертолет Рудина приземлился на площадке «Севернефти», когда уже давно наступила ночь. Во всяком случае, часы указывали именно на это, в то время как летнее северное солнце упрямо катилось над горизонтом, не желая покидать небосвод. У машин стояло все частично обновленное руководство «Севернефти». Новый директор, перекрикивая шум еще не остановившихся винтов, поспешил узнать:

— Ну как, Иван Андреевич, все получилось? С Сэротэтто вопрос закрыт?

С трудом держащийся на ногах Рудин, которого поддерживал за руку один из охранников, орать в ответ не захотел. Лишь усевшись на заднее сиденье автомобиля, перед тем как крепко заснуть, он ответил:

— С Сэротэтто вопрос закрыт. Сэротэтто не трогать, землю их тоже не трогать. А иначе… иначе сами оленей пасти будете.

— Как же быть тогда? — изумился директор. — Иван Андреевич, что ж делать-то?

Но Иван Андреевич не ответил ему. Иван Андреевич уже спал. Ему снилась Африка.

Небольшая колонна из трех уазиков быстро двигалась по накатанной колее, поднимая вокруг себя облака серой пыли. В каждой машине сидело по четыре человека в камуфляжной форме песчаного цвета, трое из которых сжимали в руках оружие. Относительно комфортно себя чувствовали лишь пассажиры первой машины, хотя и их нещадно трясло на всех неровностях разбитой грунтовки. Но они хотя бы дышали воздухом — раскаленным воздухом Анголы, особенно жарким в этот последний предзакатный час. Люди же, находившиеся в двух следующих машинах конвоя, были лишены и этой возможности. Они глотали пыль, попадавшую в нос и рот даже сквозь повязанные на лицо платки. Водители второй и третьей машины, судорожно вцепившись в рули своих внедорожников, повторяли все движения головной машины. Конечно, можно было бы немного поотстать и ехать стало бы легче, но ненадолго. Все дело в том, что дорога, проложенная по северной окраине пустыни Намиб, там, где она переходила в сухие степи, покрытые редким кустарником, была заминирована и ехать следовало строго за проводником. Война в Анголе, казалось, была всегда и будет вечной. Эта война — все против всех, где было абсолютно непонятно, чем же различаются позиции враждующих сторон, но было очевидно только то, что ненавидят они друг друга искренне, возможно уже рождаясь с этой ненавистью. Похоже, что так оно и было на самом деле. Ведь уже выросло целое поколение, которое даже и не застало мирной жизни, когда не слышны каждый день выстрелы, когда не хоронят убитых. Когда не надо ложиться спать в обнимку с автоматом Калашникова.

Сидевший на заднем сиденье третьей машины Рудин очень устал. Пот, стекавший по его лицу, давно превратился в липкую кашу от налетевшей пыли, глаза слезились, и ему уже казалось, что скоро он потеряет сознание от невыносимой жары и дикой тряски. Он почти не услышал автоматную очередь и не видел, как первый автомобиль колонны вильнул и врезался в засохшее дерево на повороте, а второй, пытаясь уйти от столкновения, резко свернул и завалился на бок. Водитель третьей машины, поняв, что они попали под обстрел, на полном ходу загнал УАЗ в заросли кустарника, росшего вдоль дороги, проскочил их, но увяз в песке.