Владимир Ломейко - Рыцари свастики

— Не думаю, что среди вас найдется хоть один, кого бы не тревожил этот вопрос. Куда же идет Федеративная республика? Мы все ищем ответа на этот вопрос, от которого зависит наше будущее. Но мы гораздо реже думаем о том, что ответ на этот вопрос в конечном счете зависит от позиции каждого из нас. Многие сознательно избегают этой мысли, потому что им не хочется чувствовать своей причастности к определению судьбы своего государства, потому что им претит сама мысль об ответственности. Это и есть самое страшное — оставить свое будущее на произвол властей, которые даны нам свыше.

— Может быть, даже от бога? — ехидно вставил Миндерман.

В зале засмеялись. Правилами дискуссии разрешались только реплики со стороны оппонента.

— Вы совершенно правы, господин Миндерман, — серьезно ответил Биркнер, как будто не понял подковырки. — Депутат баварского ландтага от Свободных демократов доктор Хильдегард Хамм-Брюхер, которая занималась проверкой школьных хрестоматий, приводила такие выдержки из них: «Мы должны слушаться начальства, так как его власть исходит от бога», «Всякая государственная власть основана на воле божьей. Авторитет и послушание поэтому… от божьей милости». Это к вопросу о боге и воспитании молодых граждан Федеративной республики. Главная цель здесь, видимо, заполучить верноподданных, покорных ослов, которые всегда будут идти впереди 17 17 Здесь игра слов: существует немецкая пословица: «Осел всегда идет впереди». по протоптанным тропам войны.

На правых скамьях раздались протестующие выкрики.

— К сожалению, я не преувеличиваю, мои дамы и господа, — твердо продолжал Биркнер. — Мои опасения за будущее питает наше равнодушие к ошибкам прошлого, и даже, я бы сказал, больше: сознательное стремление некоторых наших ответственных инстанций оправдать это прошлое, возвеличить его и восстановить в будущем его попранное достоинство. Недаром в школьном учебнике истории, вышедшем в 1960 году, практически прославляется нацизм, который «много создал и по-своему осуществил некоторые здоровые идеи». Но дело не ограничивается школой. Государство, в котором лица, участвовавшие в преступлениях нацистского режима, получают пенсии, в десять раз превышающие пенсии, получаемые родственниками их жертв; государство, в котором вопреки официальным заверениям в обратном нацистские судьи и прокуроры, участвовавшие в страшных преступлениях, восседают в прежних мантиях и вершат так называемое правосудие; государство, где руководство вновь узурпировала финансовая олигархия прежних монополий, — такое государство обрекает себя на моральное осуждение всех думающих людей.

На левых скамьях, где сидели в основном члены ССНС и сочувствующие, раздался дружный стук костяшками пальцев 18 18 Таким способом в Германии студенты выражают одобрение. . В ответ прозвучали свист и улюлюканье с противной стороны.

— И еще больше настораживает тот факт, — продолжал Биркнер, — что растут силы, требующие прихода сильной личности, которая бы покончила с «либеральными хлюпиками» и навела бы порядок в нашем доме. Знакомые речи, и слышим мы их от господина Реннтира. Это он призвал в журнале «Национ Ойропа» возродить «здоровый немецкий дух и вновь обрести утерянное чувство национального достоинства». Нас не обманут эти россказни о восстановлении национального величия, речь идет об апелляции к национальному высокомерию и самодовольному зазнайству бундесбюргеров 19 19 Бундесбюргер — гражданин ФРГ. . Снова, как прежде, поклонники тоталитарной диктатуры разжигают старые великогерманские страсти, чтобы сесть на шею сначала своему, а потом и другим народам. Снова, как прежде, ставка сделана на невежество большинства населения и на моральное самомнение, которым мы все отравлены с детства, так же как наши родители и прародители…

— А теперь я требую дать слово немцу! — заорал истошным голосом Миндерман. — Время этого господина истекло, так же как и наше терпение. Пора, наконец, прекратить поливать грязными помоями все, что называется немецким.

Биркнер хотел прервать его, но Леопольд фон Гравенау постучал пальцем по циферблату своих часов и развел руками, давая понять, что на стороне Миндермана регламент. При этом он не скрывал своего злорадства. А меж тем Миндерман с успехом нагнетал в зале атмосферу пафоса и оскорбленного национального достоинства.

— Нас действительно волнует прошлое и будущее нашего народа. Но не так, как предыдущего оратора, который выдвигал свои чудовищные, я не боюсь этого слова, именно чудовищные обвинения против наших отцов, матерей, братьев и сестер. Я спрашиваю вас, сидящих в этом зале: до каких пор мы должны носить платье кающегося грешника?

На правых скамьях дружно застучали по пюпитрам.

— Никаких преступлений в национал-социалистской Германии не было! — ударил себя в грудь Миндерман. Биркнеру показалось, что он ослышался. — И нечего немецкий народ превращать в банду уголовников. Клевета стала главными чернилами, которыми пользуются наши мараки с восточными симпатиями. Именно из-за них наш народ заставляют погрязнуть в моральном самокопании. Политическое бесплодие нынешних партий требует от всех национально мыслящих немцев решительных действий.

Иначе дряхлеющий организм нашего государства не родит достойного преемника. Обладать властью тоже надо уметь. В противном случае власть изменит слабосильным. Она, как женщина, предпочитает иметь дело с сильной личностью.

— Вот именно, — громко заметил Биркнер, заставив Миндермана вздрогнуть. — Только не власть, а вы сами тоскуете по этой личности и вместе с ней — по власти.

В зале поднялся шум, слышны были возгласы одобрения и протесты.

— Мы не позволим спровоцировать себя такими репликами, — с вызовом заявил Миндерман, глядя в сторону Биркнера. — Все немцы, чувствующие ответственность за свой фатерлянд, должны проявить сегодня выдержку и бдительность. Главный враг находится в наших собственных рядах. И снова, как уже бывало не раз в германской истории, над всеми истинными патриотами нависла угроза слева. Нам грозят нанести удар кинжалом в спину. Вновь слышны голоса пораженцев, требующих сократить наш бундесвер и отказаться от новейших средств вооружения. А я заявляю твердо: чтобы выжить, мы должны вооружаться. Нам нечего уповать на Америку и на Францию. Они наши союзники поневоле, и им чужды наши подлинные интересы. И мы должны помнить, что нас уже не раз предавали в прошлом. У Федеративной республики много могущественных союзников, но у нас мало искренних друзей. И чем сильнее мы будем становиться, тем меньше нам будут доверять. Поэтому уже сегодня нам нужно думать о будущем, в котором мы можем положиться только на самих себя…