Олесь Бенюх - Правитель империи

В этот момент к Кириллу подошел дежурный по гостинице, почтительно сказал:

— Вас мужчина с девушкой спрашивают.

— Кто бы это мог быть? — удивился Кирилл.

— Понятия не имею, — ответил дежурный. — Индийцы.

— Гм… ну что ж, — Кирилл помедлил, махнул рукой, — зови!

Через минуту дежурный подвел к Кириллу посетителей. Мужчине было лет сорок. Плотный крепыш с бритой наголо головой, в белых шароварах и белой же рубахе навыпуск. В руках он держал белую шапочку. Девушка, несмотря на просторно спадавшие широкие складки белого с золотом сари, казалась маленькой и хрупкой.

— Ахмад! — радостно воскликнул Кирилл. — Что случилось? Почему такой нарядный? И кто девушка?

Последовал двойной перевод — Виктор говорил Раджану по-английски, а тот переводил Ахмаду на хинди. Начал говорить Ахмад — все повторилось, но в обратном порядке.

— Вчера меня заводская комиссия признала рабочим высшей квалификации, слава богам!

— Конечно! И мы отметим это событие всей бригадой. Устроим чай царский.

— Но закон моих предков велит мне особо отблагодарить благодетеля. Ты, господин Кирилл, мой высший благодетель. Ты научил меня работать, спас от голодной смерти всю мою семью.

— Ахмад, как тебе не стыдно? Ты сам всему научился, сам стал кузнецом своего счастья. Я только чуть-чуть помог. Не стоит об этом вспоминать!

— Великий Созидатель запрещает мне забывать сделанное другими добро. Ибо как же тогда станешь отличать добро от зла?

— Ну, ладно, ладно… Что ты хочешь-то?

— У меня нет денег купить тебе дорогой подарок. Но у меня есть красавица-дочь. Ты здесь сейчас одинок. твоя семья далеко. тебе неуютно, тоскливо. Я решил так — пока не приедет твоя жена, пусть моя дочь будет с тобой. она будет служить тебе, подчиняться тебе во всем. Она будет твоей покорной рабой. И она будет счастлива — верно ли я говорю, Буйя?

Девушка испуганно улыбнулась, поклонилась Кириллу.

— Ахмад! Как ты только мог такое придумать!

— Моя Буйя тебе не нравится? О, добрые боги, зачем я дожил до этого дня?

— Твоя дочь завидная невеста. У нее счастье впереди, любовь впереди. А ты вон что! Лучшая мне награда видеть, как трудовой человек спину распрямляет.

— Тебе не нравится моя дочь!.. Горе мне, что же я могу поделать? Больше у меня ничего нет. Не позорь меня.

— Встань сей же момент! Мне нравится твоя дочь, Ахмад. Очень нравится. Пусть она будет и мне дочерью. Пусть приезжает ко мне на Украину, будет сестрой моим детям.

— Не хочешь — не надо. Я тебе год половину своей зарплаты отдавать буду.

— Ахмад, дружище! Успокойся, совсем ничего мне от тебя не надо. Я знаю, тебе стало лучше жить на этом свете — и мне хорошо.

— Горе мне! Дочь не хочешь, деньги не хочешь.

Ахмад ушел, сгорбившись и бормоча себе что-то под нос. За ним последовала Буйя, закрыв лицо концом сари.

— Если у всех рабочих вашей бригады есть дочери-красавицы, можно открывать гарем, — нарушил, наконец, молчание Раджан. Он улыбался, но улыбка была грустной.

— Грешно смеяться над горем! — со вздохом сказал Кирилл.

— Я не смеюсь над горем, — возразил Раджан. — Моя улыбка рождена горем. Горем бессилия…

— Сейчас самое время набирать вам силу, — горячо вмешался в разговор Виктор. — Именно сейчас.

— Если бы вы только знали, как тяжко, как невероятно тяжко набирать эту силу, — негромко сказал Раджан. — Сколько препятствий, сколько противодействий, сколько враждебных сил!..

Голдин жил на втором этаже. Они быстро поднялись по центральной лестнице и пошли по длинному коридору. по путавшимся под ногами детишкам, по обрывкам фраз, долетавшим из-за неплотно прикрытых кое-где дверей, по доносившимся оттуда устойчивым запахам кушаний чувствовалось, что люди обосновались здесь надолго. И, хотя условия для жизни у них были, пожалуй, далеки от идеальных, повсюду слышались смех, громкие веселые голоса.

— Эх, хлопцы, — говорил Кирилл, бросая веселые взгляды на поспевавших за ним Раджана и Виктора, — а чем нас сейчас главный инженер угощать будет? То-то, не знаете. А я знаю. Его старшая дочь письмо прислала. И он обещал его прочитать. А в письме рассказ про конкурсна наикращую песню в Киеве. О, пришли!

И с этими словами он постучал в дверь комнаты. Тотчас послышался низкий, с хрипотцой голос:

— Милости прошу!

Хозяин сидел на диване, держа в руках небольшой раскрытый томик. Очки он сдвинул на лог и приветливо смотрел на входивших.

— Наши газеты пишут, что русские в Бхилаи работают дни и ночи, чтобы пустить первую очередь завода в срок, — Раджан засмеялся.

— А то, что вы видите здесь, увы, не соответствует подобным репортажам. Ну, скажите, не соответствует? — спросил Голдин. Он встал, положил книгу на диван и пожал руки гостям.

— Не знаю, — неуверенно ответил Раджан.

— Голдин достал из буфета бутылку, четыре рюмки.

— Садитесь за стол, друзья. Только что получил от жены в посылке «Цинандали». Славное вино!

Кирилл откупорил бутылку, разлил по рюмкам. Сказал:

— За то, чтобы хорошим людям наконец стало хорошо, а плохим наконец-то плохо!

— Это первый свободный вечер за полгода, — сказал Голдин, смакуя вино. — Да, точно, за полгода. Не ахти какая доблесть, конечно, при обычных условиях… Только проходит ли хоть одна крупна стройка в обычных условиях? Нет таких строек нигде в целом мире!

— Верно — нет, — подтвердил Кирилл.

— Одних лихорадит с поставками оборудования и стройматериалов, других — из-за нехватки или избытка рабочей силы. Не хватает электроэнергии, слишком удалены сырьевые базы. Да чего только не бывает, продолжал Голдин. — Иной раз от отчаяния некоторые готовы хоть в петлю лезть…

— А вы? — Раджан с интересом разглядывал главного инженера. Голдин был в синем шерстяном тренировочном костюме, в мягких открытых туфлях весь домашний, уютный. Светло-синие глаза на бронзовом от загара лице, широкие скулы, льняные, выгоревшие волосы.

— А мы? — переспросил он, посмотрел на Кирилла, рассмеялся беззаботно, от души. — А мы другой породы!.. — Помолчав, продолжал: Бывало, не спали по трое-четверо суток, не ели по пятеро. На металле в мороз лоскуты кожи оставляли. И в рукопашную ходили. И к пушкам становились…

— Ваша главная проблема сегодня в Бхилаи? — спросил Раджан.

— В первой серии своих очерков о Бхилаи вы уже писали о некоторых наших проблемах… Писали и о том, что мы предложили всего лишь 2,5 % годовых при погашении задолженности по кредитам и тем самым сбили кабальные условия западных фирм. Писали об искусственно сдерживаемой нами самими механизации работ. Действительно, посмотрит непосвященный на всю эту армию землекопов и кули, и подумает: «Ну и проект русские подготовили! Как во времена Рамзеса П — все вручную».