Галиб Халил - Приближая горизонты мира. Смерть от своих, спасение от врагов

– А кто же управляющий? – уточнил Бен.

– Формально управление осуществляется надгосударственными структурами самого Евросоюза в Брюсселе. Но контрольный пакет акций этой политической корпорации все же принадлежит заокеанским партнерам. Или даже патронам, я бы сказал, – усмехнулся Мехмет.

– Я понимаю вашу позицию, хотя для меня она и небесспорна, – сказал Бен, наблюдая, как красный диск солнца медленно исчезал за горизонтом. – Смотришь, какие здесь умиротворенные пейзажи, и не можешь поверить, что в любую минуту они могут превратиться в поле кровопролития.

– Да, это является одним из основных факторов сдерживания масштабного развития Турции. Курдские силы пешмерга, долгие годы воюющие с нашей государственностью, финансируются извне, теми, кого пугает растущая сила Турции в регионе. Эта враждебность против нас является частью планов неоимперских кругов в этом регионе. Таким образом, мы вновь вернулись к началу нашего разговора, – улыбнулся Мехмет. – Да, действительно, все по классике жанра. Мы не можем анализировать локальные проблемы без обозначения основных причин их происхождения, – отметил Бен.

– Конечно, Ближний Восток неоднороден, но без вмешательства со стороны эти внутренние противоречия не стали бы столь острыми и неразрешимыми, как сегодня. У многих местных игроков исторически оформились свои управители из западных стран. Например, если сегодняшний Иран настраивает свои инструменты по камертону Великобритании, то саудиты сориентированы на Америку. Этим примером я хотел бы подчеркнуть то, что в нашем регионе, в основном, конфликтуют интересы этих двух держав, на первый взгляд двух союзников.

– Да, наверное, с подобным утверждением мне уже сложно будет не согласиться…

– Кстати, возможно, именно этим можно объяснить ваш скорый отъезд отсюда. Наша застава, бывает так, что каждый месяц оказывается подогнем курдских сепаратистов. Поэтому если вы не местный и за вами гонится пешмерга, то так, навскидку, я могу предположить, что, скорее всего, вы чем-то не устроили МИ6.

– Вы очень проницательны, – улыбнулся Бен. – Но согласитесь, что нельзя во всем винить империи. Курды – это сорокамиллионная нация и один из многочисленных этносов, не имеющий государственности. Это сила, которая может требовать свои права на самоопределение. Вы так не считаете?

– Я понимаю, о чем вы говорите. Но есть еще и объективный ход истории, о котором мы упоминали. По аналогии с людскими судьбами история не всегда равно благосклонна к народам, и бывает так, что некоторые многочисленные этносы живут без своего государства, а крупные империи с тысячелетней историей могут рассыпаться за пару десятков лет. В случае с курдами ситуация не простая. Они проживают компактно в приграничных регионах четырех стран. Поэтому решение курдского вопроса не замыкается в границы Турции и чревата дестабилизацией всего региона.

– Но все же половина курдского народа проживает в Турции, что составляет 20 % от всего населения страны, а другая половина – в трех других странах. Другими словами, неадекватные решения в отношении курдов именно со стороны турецких властей могут способствовать разрастанию конфликта во всем регионе. Не правда ли? – добавил Бен.

– Конечно, сложно не согласиться с вами. Но обострение этих отношений зачастую происходит из-за вмешательства третьих сил, – парировал Мехмет. – Вот, например, в недавнем прошлом Советский Союз тесно поддерживал ПКК [17], чтобы ослабить Турцию изнутри, как члена НАТО. Но теперь Россия больше теряет здесь, чем приобретает, уступив протежирование курдских сепаратистов европейским странам и Израилю.

– Кстати, а как уровень сотрудничества между сегодняшней Россией и Ираном воспринимается другими игроками и Турцией, в частности? – уточнил Бен, переводя разговор немного в другое русло.

– Однозначно, что для Америки, Саудовской Аравии и Израиля развитие сотрудничества между Ираном и Россией – это нежелательный фактор. Для Турции в этом вопросе многое зависит от того, насколько Россия нуждается в нас, чтобы укреплять свои рычаги управления в регионе. Но в целом долгий опыт нашего соседства с Россией и Ираном дружественным назвать нельзя. Османской Турции частенько приходилось получать удары в спину от персидских царей по договоренности с европейскими империями. А с Россией мы вели затяжные войны, порой длящиеся десятилетиями. Здесь нужно быть начеку. Поэтому сегодня, если даже некоторые интересы между этими тремя, когда-то великими империями, совпадают, то это все же не является основанием для стратегического сотрудничества и коллективной безопасности.

– Но история знает прецеденты примирения между странами после кровопролитных войн, особенно если они соседи, – возразил Бен. – Вот, скажем, те же отношения между Германией и Россией после Второй мировой войны.

– Я бы все же не ставил в один ряд эти два разных феномена, – ответил Мехмет. – Историческое противостояние между империями сложно сравнивать со вспышкой кровавого насилия, как результат фашистской идеологии, ставшей трагедией для всего человечества.

– Да, наверное, вы правы, – кивнул Бен. – Ну а если вернуться к ближневосточному региону, не думаете ли вы, что причины разобщенности между странами кроются не только в столкновении их национальных интересов?

– Конечно, мощным фактором противостояния между мусульманскими странами здесь остается межконфессиональная разобщенность, которая также является инструментом манипулирования этими странами. Наверное, именно в этой разобщенности нужно искать причины определенной политической близости между суннитской Саудовской Аравией и Израилем, для которых шиитский Иран является самой большой угрозой в регионе. Активизация шиитских движений и организаций на Ближнем Востоке за последнее время не может не беспокоить их оппонентов.

– А каково ваше отношение к новому явлению в регионе? – вновь сменив тему беседы, спросил Бен. – Весь мир с волнением наблюдает, как разворачиваются здесь события и как возможно было на нескольких пикапах с автоматами захватывать огромные территории сразу двух стран!?

– Этот феномен еще долго будет исследоваться на предмет уникальности…

– Что же все-таки могло стать причиной появления Исламского Государства (ИГ) и кто в нем заинтересован, на ваш взгляд? – уточнил свой вопрос Бен.

– ИГ, само как явление, появилось спонтанно…

– Вы так считаете? Это не какой-то там военизированный флэш-моб?..

– Полагаю, что процесс вначале носил стихийный характер, но не исключено, что не без инструкции со стороны. ИГ возникло из военизированных формирований, воюющих против режима в Сирии и финансируемых антииранской коалицией стран, костяк которой составляют недовольные иракцы-сунниты, интересы которых не были учтены проамериканским курдо-шиитским правлением Ирака. Эксперты утверждают, что среди лидеров ИГ много бывших руководителей партии Баас в Ираке. Думаю, отсюда можно сделать определенные выводы об этом феномене. Однажды появившись в регионе, это явление, будучи угрозой планам одних держав, служит в то же время инструментом для других региональных, а также третьих сил, заинтересованных в поддержании управляемого хаоса здесь. Но чтобы этот «инструмент» не заходил дальше отведенных ему ролей, по нему иногда наносят превентивные удары с воздуха в качестве проведения разъяснительной работы и для воспитания избалованного «подростка».