Олег Якубов - Волчья стая. Кровавый след террора

Ну конечно, — подтвердил министр. — Расчет был на так называемый принцип домино. Рухнет Узбекистан, за ним, как костяшки домино, повалятся и остальные страны региона. Поэтому, с точки зрения стратегической (разумеется, я говорю о стратегии экстремистов), Узбекистан выбран далеко не случайно и совершенно осознанно. Параллельно следует рассматривать еще целый комплекс проблем. И немаловажная среди них — наркобизнес. Где, в каких странах создаются наиболее благоприятные условия для наркобизнеса? Да там, где нет порядка. Поэтому дестабилизация обстановки в стране нужна еще и для этих целей. И глубоко ошибаются те, кто считает борьбу с терроризмом проблемами чисто регионального порядка. Эти силы есть везде, где-то они еще зреют, но рано или поздно будут приведены в действие. И остановить международный терроризм можно только международными усилиями. Кажется, сейчас в сознание европейцев в этом плане что-то начинает меняться. К такому выводу я пришел после недавнего заседания постоянного совета ОБСЕ в Вене. Я убеждал на этом заседании своих коллег, что незаконная торговля оружием, наркотиками, как и терроризм в целом, несут опасность в том числе и непосредственно Европе. Кстати, министр иностранных дел Великобритании Роберт Кук, выступая на Генеральной ассамблее ООН в сентябре 1999 года, отметил, что 90 процентов наркотиков в его страну поступает из Афганистана. Полагаю, что и в других странах ситуация такая же. Значит, Европе надо заниматься проблемами Афганистана, а не полагать, что этот регион в сферу ответственности ОБСЕ не входит.

— Насколько мне известно из собранных мате риалов, сегодня исламский экстремизм распространил свои щупальцы на 61 страну мира, так что эта проблема поистине является международной.

— Вне всяких сомнений. Но при этом надо понимать, что во многих странах экстремисты используют религию как прикрытие для своих черных помыслов и действий. И Узбекистан, борясь против терроризма, ни в коем случае не выступает против религии, против ислама. Узбекистан выступает против использования религии в борьбе за власть. Ни в коем случае нельзя допускать политизации какой бы то ни было религии, в том числе и ислама. Что бы ни говорили экстремисты, какими бы лозунгами не прикрывались, ислам изначально — мирная религия, ни в одном из ее постулатов нет призывов к насилию. Поэтому, когда нас пытаются обвинить в том, что мы боремся против ислама, это грубейшее

искажение действительности. Наше государство не борется против ислама, равно как оно предоставляет свободу вероисповедания представителям всех, без исключения, конфессий. Я думаю, что никакая страна не позволит того, чтобы религию использовали в политических целях.

Анализируя разговор с министром иностранных дел Узбекистана Абдулазизом Камиловым, я разыскал в блокноте запись, которую сделал за пару месяцев до того, после одного из интернетовских сообщений. После задержания в Турции двух подозреваемых по делу о террористическом акте в Ташкенте довольно неожиданное заявление сделал Европейский суд по правам человека в Страсбурге. Поначалу суд потребовал от узбекских властей предоставить в его распоряжение фактические подтверждения происшедшего, а потом в не менее категорической форме потребовал, чтобы Узбекистан дал твердые гарантии, что в случае если задержанные будут экстрадированы, то узбекская сторона неукоснительно должна соблюдать все их права личности и ни при каких обстоятельствах не выносить им смертного приговора. Зная по прошлому журналистскому опыту, что Страсбургский суд — это ужасно неповоротливая машина, где дела о нарушении прав человека порой рассматриваются годами, я просто-таки поразился, как мгновенно на сей раз Страсбург отреагировал на арест двух людей, подозреваемых в терроризме. Но, конечно же, не только стремительность реакции Европейского суда удивила меня, а скорее категоричность формулировок и требований. Совершенно очевидно, что террористический акт в Ташкенте был воспринят в европейском суде скорее как некая локальная акция, нежели как обострившаяся борьба международного исламского экстремизма против законно существующей власти в государстве Узбекистан. Скорее всего, этим и объясняется требование предоставить в распоряжение суда некие вещественные доказательства теракта. Хотя какие нужны доказательства после того, как в городе меньше чем за два часа прозвучали пять мощнейших взрывов, погибли и получили ранения люди, был нанесен существенный материальный ущерб? Требование же соблюдать права личности подозреваемых и диктат о недопустимости применения к ним смертного приговора и вовсе показались мне, мягко говоря, превышением полномочий даже такой авторитетной инстанции, как Европейский суд. Вне зависимости от ведущихся в мире дебатов по поводу применения смертной казни к преступникам, каждая страна, полагаю, сама вправе решать, какими методами и мерами ей бороться за свою безопасность, ибо наказание преступников, посягнувших на государственное устройство и жизнь граждан этого самого государства есть не что иное, как составная часть борьбы. И вряд ли при принятии подобных решений Узбекистан может и должен стать исключением. Да и с какой стати суверенное государство должно принимать чей бы то ни было диктат! К слову сказать, Узбекистан скрупулезно выполнил все принятые на себя обязательства, и то, что процесс над бандитами проходил в открытом судебном заседании, в присутствии многочисленных представителей местной и зарубежной прессы, аккредитованных в Ташкенте дипломатов, — лишнее тому подтверждение. Как подтверждение и тому, что построено это новое суверенное государство на демократических и правовых принципах.

Но суд, приговоры, вынесенные террористам, — все это было позднее. А поначалу, сразу после теракта, началось, как уже говорилось, следствие. Оно шло по двум основным направлениям: розыск непосредственных исполнителей и организаторов взрывов органично сочетался с обработкой всей имеющейся оперативной и аналитической информации, которая должна была в итоге привести к тем, кто создавал этот бесчеловечный «сценарий».

— Разработку исламских экстремистов мы начали еще в конце 1970-х — начале 1980-х годов, — рассказал мне один из руководителей службы национальной безопасности Узбекистана генерал-лейтенант Бахтияр Гулямов. — Мне бы не хотелось углубляться в теологические дебри, но достаточно важно соблюсти точность в формулировках. «Ваххабитами» называют себя последователи жившего в XII веке Мухаммада ибн Абдул-Ваххаба, который боролся за чистоту ислама. Известно, что для распространения своего учения Абдул-Ваххаб устанавливал отношения с видными политическими деятелями, военачальниками, а они, в свою очередь, увидели в этом учении нечто такое, что стали использовать в своих захватнических целях. В религиозных кругах дискуссии и острые споры по поводу учения Абдулл-Ваххаба не прекращаются и по сей день.