Всеволод Овчинников - Горячий пепел (сборник)

Поскольку СССР был тогда единственным государством, обладавшим экономическим потенциалом для создания атомной бомбы, Квебекская договоренность отчетливо обретала антисоветскую направленность в преддверии встречи Рузвельта и Черчилля со Сталиным в Тегеране в ноябре 1943 года.

Квебекское соглашение стало погребальным звоном по английской программе «Тьюб эллойс». У ее участников оставалась лишь возможность присоединиться к американским исследованиям. Они оказались в таком же положении, как Халбан и Коварски, когда плыли через Ла-Манш на угольщике «Брумпарк». Именно в те дни, когда Сталин, Рузвельт и Черчилль встретились на конференции в Тегеране, большинство работавших в Англии физиков собрались в Ливерпуле, чтобы пересечь Атлантический океан. В день отплытия парохода «Эндис» у городских властей не оказалось автомашин, чтобы перевезти в порт ученых с их семьями и багажом. В последний момент удалось нанять у частного похоронного бюро лишь колонну катафалков. На этом весьма символичном виде транспорта участники программы «Тьюб эллойс» и начали свое путешествие в Соединенные Штаты.

13 августа 1942 года администрация США приняла решение объединить все работы по созданию атомного оружия, создав для этого секретную организацию под кодовым наименованием Манхэттенский проект. Месяц спустя его начальником был назначен полковник инженерных войск Лесли Гровс.

Выпускник военной академии Вестпойнт, он занимался возведением казарм и складов на американских базах в Центральной Америке и на Гавайских островах. Единственной примечательной строкой в его послужном списке было строительство здания Пентагона, завершенное им вдвое скорее намеченных сроков.

Гровс предвидел, что руководить учеными будет труднее, чем командовать солдатами. И когда в связи с новым назначением его пообещали произвести в генералы, он тут же сказал, что целесообразнее сначала присвоить ему это звание, а потом уже представлять его участникам проекта.

– Важно, чтобы люди, с которыми мне предстоит работать, с самого начала видели во мне генерала, а не повышенного в чине полковника, – говорил он. – Как ни странно, длинноволосые интеллигенты придают званиям еще большую важность, чем кадровые военные…

Начальник Манхэттенского проекта Лесли Гровс и научный руководитель проекта Роберт Оппенгеймер были полной противоположностью друг другу и по внешнему облику, и по духовному складу.

Несмотря на свою тучную фигуру, Гровс всегда выглядел подтянутым и ухоженным, начиная с аккуратно подстриженных усиков и кончая начищенными ботинками. Это был типичный пентагоновец, недалекий, но напористый и педантичный, привыкший мыслить и действовать по уставу.

Оппенгеймера отличала не по годам сутулая, тщедушная фигура. Хотя он носил дорогие костюмы от хороших портных, они всегда сидели на нем мешковато, словно с чужого плеча. Отличаясь утонченными манерами и острым ироничным умом, Оппенгеймер умел завладевать вниманием окружающих.

Сын состоятельных родителей немецкого происхождения, Оппенгеймер блестяще окончил Гарвард, а потом продолжал образование в Кембриджском университете в Англии и в Геттингенском университете в Германии. Помимо физики, он увлекался средневековой французской поэзией и древнеиндийской философией.

После возвращения в США Роберт Оппенгеймер, как и его коллега Эрнест Лоуренс, читал лекции в Калифорнийском университете в Беркли, где их считали кумирами молодежи и блестящими холостяками.

Уже с конца 1941 года Оппенгеймер не раз привлекался к консультациям о военном применении атомной энергии. Он посвятил много времени определению критической массы урана-235, а также вместе с Лоуренсом занимался опытами по электромагнитному разделению изотопов урана. Поэтому, когда американские работы над атомной бомбой стали приобретать широкие масштабы, Оппенгеймера пригласили возглавить этот многонациональный научный коллектив.

Манхэттенский проект был задуман с размахом. В распоряжение Гровса, как уже говорилось, было предоставлено два миллиарда долларов. Когда ученые оказались перед трудным выбором, какому из способов получения атомной взрывчатки отдать предпочтение – то ли пойти по пути обогащения урана-235, то ли строить реакторы, чтобы накапливать в них плутоний, – Пентагон разрешил их сомнения весьма просто. Решено было делать сразу и то и другое.

Гровс считал, что масштабы проекта требуют подключить к его осуществлению крупнейшие промышленные концерны. Корпорация «Юнион карбайд», которая издавна поставляла военному ведомству взрывчатые вещества и ядовитые газы, занялась строительством завода по обогащению урана-235.

В долине реки Теннесси возник город Ок-Ридж, с восьмьюдесятью тысячами жителей. Экспериментальной базой для завода в Ок-Ридже служила физическая лаборатория Эрнеста Лоуренса в Калифорнийском университете в Беркли.

Другой засекреченный город – Хэнфорд, с шестьюдесятью тысячами жителей, вырос в бесплодной пустыне на южном берегу реки Колумбия. Энрико Ферми руководил там конструированием и постройкой промышленных реакторов для накопления плутония. Подряд на строительство этих предприятий Гровс передал концерну «Дюпон», который был одним из зачинателей производства пороха в Северной Америке.

Теоретические исследования и эксперименты, связанные с Манхэттенским проектом, велись в металлургической лаборатории в Чикаго, а также в университетах Гарварда, Принстона и Беркли.

Оппенгеймер вскоре пришел к выводу, что нужно объединить усилия различных групп ученых и сосредоточить их в одном месте. Гровс поначалу отнесся к этой идее настороженно. Он предпочитал, чтобы каждый участник проекта знал лишь порученное ему дело и оставался в полном неведении обо всем остальном.

Оппенгеймер не возражал против того, чтобы главные промышленные объекты вроде заводов в Ок-Ридже и Хэнфорде проектировались, строились и эксплуатировались совершенно независимо и даже секретно друг от друга. Но вместе с тем он считал важным условием успеха свободное общение ученых, возможность сообща преодолевать возникающие трудности.

В конце концов Гровс скрепя сердце согласился на создание такого научного центра, решив разместить его в каком-то отдаленном месте, где ученых будет легче изолировать и держать под контролем. Он охотно принял предложение Оппенгеймера избрать для этой цели поселок Лос-Аламос в засушливом штате Нью-Мексико, куда Роберт в юности ездил лечить свои легкие.

И вот весной 1943 года в сонный городок Санта-Фе, который когда-то был резиденцией испанских наместников в Мексике, стали съезжаться ученые. Оттуда их с соблюдением мер строжайшей секретности переправляли в Лос-Аламос по условному адресу: «Армия США, почтовый ящик 1663».