Роберт Ладлэм - Тривейн

Филис Тривейн внимательно, даже холодно, смотрела на мужа.

— Почему ты выбрал... нет, не то! Почему ты позволил этой партии выбрать тебя, а не другого? Если президент не будет переизбираться на второй срок...

— Из чисто практических интересов, — перебил Энди. — Сейчас, мне кажется, не имеет значения, под каким знаменем идет человек: обе партии раскалываются. Сейчас важен сам человек, а не банальности республиканской или демократической философии. Президент будет тянуть до последней минуты, прежде чем объявит о выходе из борьбы. Мне потребуется это время — хотя бы для того, чтобы убедиться, что я им не нужен.

Филис по-прежнему молча глядела на мужа.

— И ты готов подвергнуть себя — и нас — этому кошмару, зная, что все может оказаться впустую?

Тривейн облокотился о каминную полку и посмотрел на жену.

— Мне бы хотелось заручиться твоим согласием... Впервые в жизни я чувствую, что все, во что я верю, находится под угрозой. Парады, враги и флаги здесь ни при чем — нет ни героев, ни негодяев. Это постепенное, но неизбежное разрушение. «Запрограммированное», как любит говорить Боннер, хотя я не уверен, что он знает подлинное значение этого слова и его подтекст... Но такова реальность. Фил. Люди, стоящие за «Дженис индастриз», хотят управлять страной, поскольку убеждены, что лучше во всем разбираются, чем средний избиратель, и могут внедрить свои идеи в систему. Таких, как они, сотни. Рано или поздно они сплотятся воедино и, вместо того чтобы быть частью системы, станут самой системой... Меня это не устраивает. Я, правда, не знаю точно, что бы меня устроило, но только не это. Мы всего в десяти шагах от создания нашего собственного полицейского государства, и я хочу, чтобы люди знали об этом.

Тривейн отошел от камина и направился обратно к кушетке. Смущенно улыбнувшись жене, он снова тяжело опустился подле нее.

— Неплохая речь, — мягко заметила Филис.

— Прости... Я не собирался произносить речи. Филис взяла мужа за руку.

— Только что произошло нечто ужасное, — сказала она.

— Что же?

— Я поставила этот пугающий титул перед твоим именем, и он подошел.

— На твоем месте я бы не спешил перестраивать Восточную гостиную... Может быть, моя первая речь в сенате не пройдет, и тогда придется упаковывать чемоданы.

Филис изумленно отдернула руку.

— Бог мой, так ты там был? Ну-ка расскажи мне. На случай, если придется заказывать новые рождественские открытки. Значит, сенат?

Джеймс Годдард, дав задний ход, съехал со склона и двинулся вдоль шоссе. Стояло ясное холодное утро. Свежий ветер, огибая холмы Пало-Альто, пронизывал до костей, вгонял в дрожь. Этот воскресный день словно был создан для принятия решений.

Свое решение Годдард уже принял. Через час-другой он покончит с этим.

Да, решение принято. Они хотели бы вздернуть его, но Годдард выбрал иной вариант. К черту все их обещания и гарантии, которые — он знал — будут ему предложены. Он не позволит им решать свои проблемы, повернув все обвинения против него, свалив на него всю ответственность, даже если в обмен на его тайный счет в швейцарском банке ляжет крупная сумма. Это было бы слишком просто.

Он чуть не совершил эту ошибку сам, без их помощи. Эта старая история с «Дженис индастриз» ослепила его до такой степени, что он уже перестал различать, где правда, а где махинации. Запутался в собственных цифрах. Но был и другой, лучший выход. Чужие цифры. Финансовые проекты, к которым он не имел отношения.

Итак, пятнадцатое декабря. Через сорок шесть дней, тридцать первого января, наступит конец финансового года, все заводы, отделы, ведомства и контрольные управления «Дженис индастриз» должны представить к этому дню годовые отчеты, которые потом попадают прямо к нему. Обычные отчеты с длинными приложениями в виде расходных и платежных ведомостей. Тысячи и тысячи цифр вводились в компьютерные банки, где происходили необходимые изменения и сглаживались несоответствия.

Затем новые данные сравнивались с контрольными по бюджету прошлого года.

Простая арифметика, просочившаяся в экономическую стратосферу миллионов.

Контрольная дискета. Контрольный план.

Контрольная дискета каждый год пересылалась в Сан-Франциско и хранилась в подвалах корпорации. Привозили ее обычно во второй неделе декабря на частном самолете из Чикаго, всегда в сопровождении президента одного из подразделений и вооруженной охраны.

Каждая отрасль промышленности должна была включать ассигнования на проекты. Но контрольная дискета «Дженис индастриз» здорово отличалась от контрольных данных других компаний: действия тех были всем известны, а данные «Дженис» включали в себя тысячи скрытых операций. Каждый декабрь приносил новые и новые сюрпризы, и видели их лишь несколько пар глаз. Доверенные лица расшифровывали основную часть программы по вооружению страны на ближайшие пять лет. Существовали такие деяния Пентагона, о которых не знали ни конгресс, ни президент. Но тем не менее они существовали.

Контрольная дискета заполнялась на базе данных за пять лет — каждый новый декабрь приносил новое пятилетие и постоянно увеличивающуюся информацию за предыдущие годы. Ничто никогда не уничтожалось, лишь добавлялись новые данные.

В обязанности Годдарда как финансового главы «Дженис индастриз» входило собирать и координировать огромный поток зарегистрированных — старых и новых — данных по отношению к постоянно меняющейся рыночной конъюнктуре, а также распределять финансирование по подразделениям. Он же распределял среди заводов подряды.

Джеймс Годдард хорошо знал, что только его способности, а никакой не компьютер, могли перевести эту огромную массу информации в цифры. Он разделял, вычленял, выдавал. Его глаза изучали бумаги, и он безошибочно, с кошачьей гибкостью, перемещал туда-сюда миллионы.

Второго такого, как он, не было. Он мастерски управлялся с цифрами. Числа были его друзьями, они не предавали его, напротив, ему подчинялись.

А люди предавали.

"Меморандум. М-ру Джеймсу Годдарду, през. Филиала Сан-Франциско.

Есть проблема, настоятельно требующая вашего внимания.

Л.Р.

Л.Р. Луис Риггс... Ветеран Вьетнама, нанятый «Дженис индастриз» год назад. Умный молодой человек, с быстрой реакцией, умеет принимать решения. Спокойный, но не бесчувственный. Преданный. Годдарду это абсолютно ясно. Во Вьетнаме был ранен.

В общем, настоящий американский герой, не из тех непристойных ослов — праздных, накурившихся наркотиков хиппи, в которых превратилась современная молодежь.

Лу Риггс сказал, что происходит нечто такое, о чем Годдарду следовало бы знать. Например, к нему обратился один из помощников Тривейна, предложив некую сумму за подтверждение информации, которая наносит ущерб «Дженис», а еще больше Годдарду как президенту филиала в Сан-Франциско. Естественно, Риггс отказался. Через несколько дней к нему явился некто, назвавший себя представителем министерства обороны, и стал угрожать — действительно угрожать! — что раскроет тайные отчеты компании, которые нанесут непоправимый вред репутации Годдарда. Но Риггс выдержал натиск. Если мистер Годдард помнит, Луис еще посылал ему записку с просьбой о встрече... Мистер Годдард не помнил: таких записок хоть пруд пруди. Тем не менее, когда Луис вычитал из газет, что тот самый военный оказался участником убийства в Коннектикуте, в усадьбе Тривейна, он понял, что немедленно должен повидаться с мистером Годдардом.