Роберт Ладлэм - Сделка Райнемана

Он хотел выжить.

За выпивкой в «Ландыше», в одном из вашингтонских баров, Дэвид Сполдинг сравнивал «Фэрфакс» с мастерской. Учебный лагерь и являлся по сути ею. Но тогда он еще не знал, сколь точным окажется данное им определение. И что «Фэрфакс» – не просто мастерская, а огромное предприятие, работающее и день и ночь без перерыва.

«Фэрфакс» не отпускал его от себя и сейчас, когда он находился вдали от него, в тылу врага.

Иногда, почувствовав, что перенапряжение физических и духовных сил достигло предела, Дэвид давал себе передышку. Он сам определял тот момент, когда должен был остановиться. О том, что необходимо сделать перерыв, говорили ему или притупление осторожности... или излишняя самоуверенность. Или скоропалительность в принятии решений, которые лишали кого-то жизни.

Или могли бы отнять ее у него самого.

Порой он слишком легко принимал решения. И это пугало его. Не на шутку тревожило.

Дни, отведенные им для восстановления сил, он проводил по-разному. Отправлялся на юг, в прибрежные районы Португалии, где в своих фешенебельных поселках пытались укрыться от ужасов воины толстосумы. Или наезжал неожиданно в Коста-де-Сантьяго, чтобы повидаться с родителями. Или просто оставался в посольстве в Лиссабоне, стараясь вникнуть в бессмысленные премудрости нейтралитета. Младший военный атташе, он никогда не носил формы. На улице она была ему ни к чему, и, хотя на территории посольства военному атташе вроде бы и следовало ходить в ней, он все равно не делал этого: никто там не обращал внимания на подобные вещи, сам же он не очень любил расхаживать в военном обмундировании, предпочитая встречаться с людьми в гражданском костюме. А встреч у него было немало. На взгляд своих сослуживцев, он был излишне общителен и имел еще с довоенных времен слишком уж много друзей. Ну а вообще-то он не интересовал особо никого из товарищей по работе, относившихся в целом к нему как к фигуре малозначительной.

В такие периоды, свободные от опасных, тревожных занятий, он отдыхал. Заставлял себя ни о чем не думать, пытался как можно быстрее вновь прийти в норму.

Четыре года и четыре дня назад он и представить себе не мог, какие мысли будут одолевать его потом. В те дни, когда у него появлялось свободное время. Свободное время, которого в данный момент он не имел.

В ущелье никто не появлялся. Довольно странно. Он взглянул на часы. Группа из Сан-Себастьяна явно запаздывала. Это был сбой. Прошло лишь шесть часов с тех пор, как французские подпольщики передали по радио, что все спокойно, никаких осложнений. Группа уже отправилась в путь.

Посыльные из Сан-Себастьяна должны были доставить на место встречи фотоснимки немецкого аэродрома севернее Мон-де-Марсана. Стратеги в Лондоне уже уши прожужжали о них. И вот теперь наконец-то фотографии получены. Но четверым – снова все то же чертово число! – подпольщикам они стоили жизни.

Если бы все было нормально, группа давно бы уже прибыла на место и стала поджидать человека из Лиссабона.

Внезапно он заметил впереди – как далеко, трудно было сказать, но ему показалось, что в полумиле от него, – вспышку света. По то сторону ущелья, на одном из невысоких холмов.

Вспышки следовали одна за другой, в ритмической последовательности, через равные промежутки времени. А это значит что они не были случайной игрой света, а производились сознательно.

Несомненно, то были сигналы. Сигналы, посылаемые ему кем-то, знакомым с его системой оповещения. Возможно, одним из тех, кого он сам обучал. И эти ритмичные вспышки призывали его быть начеку.

Сполдинг вскинул карабин на плечо и потуже затянул ремень, чтобы оружие плотно прилегало к спине, и в то же время его легко было снять. Затем потрогал поясную кобуру. Убедившись, что все в полном порядке, как и положено, он оттолкнулся от ствола старого дерева и стал подниматься на вершину горы.

Взобравшись наверх, Дэвид повернул круто влево и сбежал сквозь высокую траву к фруктовому саду с несколькими засохшими грушами. Два человека в грязной одежде сидели на земле и, положив ружья сбоку, молча играли с ножом. Заслышав шаги, они резко подняли головы, их руки непроизвольно потянулись к ружьям.

Сполдинг показал жестом, чтобы они оставались на месте. Подойдя ближе, он заговорил на испанском:

– Вы знаете кого-нибудь из группы, направленной сюда?

– В ней, наверное, есть Бергерон, – сказал человек справа. – А возможно, и Чивье. Этот старик умеет ладить с патрулем. Вот уже сорок лет, как он торгует по обе стороны границы.

– Итак, там Бергерон, – сказал Сполдинг.

– А в чем дело? – поинтересовался второй мужчина.

– Нам сигналят. Группа опоздала, и кто-то пытается связаться с нами, воспользовавшись тем, что еще не стемнело и можно пока посылать нам солнечные зайчики.

– Вероятно, тебе хотели дать знать, что группа уже приближается, – высказал предположение первый мужчина, вкладывая нож в ножны.

– Вполне возможно, но не обязательно. Побудем здесь еще немного. Часа два. – Сполдинг посмотрел на восток. – И давайте-ка выйдем из сада – туда, откуда лучше обзор.

Трое мужчин, держась порознь, но в пределах слышимости, бегом спустились ярдов на четыреста. Сполдинг расположился за невысокой скалой, нависшей над краем ущелья, и стал поджидать там остальных двух товарищей. Внизу – футах в ста, как определил он, – протекала по дну расселины речушка. Группа из Сан-Себастьяна должна перейти через нее ярдах в двухстах к западу от него, где протока сужалась: посыльные из этого города перебирались через водную преграду только здесь.

Спутники подошли к Дэвиду с интервалом в несколько секунд.

– Старое дерево, под которым стоял ты, для посыльных служило ориентиром, не так ли? – спросил первый.

– Да, – ответил Сполдинг, доставая из футляра, прикрепленного к поясу по другую сторону от кобуры, бинокль с мощными цейсовскими линзами отличного германского производства, взятый им у убитого немца на реке Тежу [8].

– Зачем мы спустились сюда? Ведь сверху нам легче заметить, если вдруг что-то случится.

– Если что-то случится, они узнают это и без нас. И повернут налево, на восток. Ущелье же с запада все равно не просматривается от того дерева. Однако давайте-ка будем надеяться, что ничего не стряслось, и ты был прав: нас просто хотели известить о приближении группы.

К западу от брода, в двухстах с небольшим ярдах от них, показались двое. Испанец, стоявший на коленях слева от Сполдинга, тронул плечо американца.

– Это Бергерон и Чивье, – тихо сказал он.

Сполдинг поднял руку, приказывая молчать, и начал просматривать через бинокль простершееся под ними пространство. Внезапно бинокль замер у него в правой руке, в то время как левой он подал знак спутникам смотреть в сторону реки.