Роберт Ладлэм - Рукопись Ченселора

Трава была еще мокра от росы, но на востоке уже пробивались первые лучи солнца. Вокруг громоздились остатки каких-то строений, повсюду стояли скульптуры, и даже сучковатые, искривленные деревья казались ровесниками средневековья. Не хватало одного – играющих на лютне музыкантов и певцов, нежными голосами исполняющих мадригалы. Ченселор нашел окаймленную цветами тропинку, которая вела к небольшому холму с какими-то каменными стенами. Это и был привезенный по частям и восстановленный внутренний дворик французского монастыря тринадцатого века. Питер подошел поближе и остановился перед древней аркой. Внутри стояли мраморные скамьи, в художественном беспорядке росли миниатюрные деревья. Было как-то жутковато. Он принялся ждать. Бежали минуты. Свет раннего утра становился все ярче, и вот уже под его лучами заискрился белый мрамор. Питер посмотрел на часы. Без пяти шесть. Ролинз опаздывал на двадцать пять минут. А может быть, конгрессмен решил вообще не являться? Неужели он так напуган?

– Ченселор! Питер вздрогнул. Шепот доносился из густых кустов, окружавших широкий пьедестал, находившийся в тридцати футах от Ченселора. На нем возвышалась скульптурная голова какого-то средневекового святого.

– Ролинз? И давно вы там сидите?

– Почти три четверти часа. Конгрессмен осторожно приблизился к Питеру и остановился в нескольких шагах. Руки он не подал.

-Почему вы так долго не выходили из вашего убежища? Я жду вас с половины шестого.

– Уж если быть точным, то вы явились в пять тридцать три. Я хотел убедиться, что вы пришли один.

– Как видите, я один. Слушаю вас.

– Только не здесь. Давайте пройдемся,-предложил Ролинз, и они пошли по тропинке, уходящей вниз от пьедестала.-Что с вашей ногой? – полюбопытствовал конгрессмен.

– Старая футбольная травма, а может быть, ранение. Выбирайте то объяснение, какое вам больше нравится. Что касается меня, то я не намерен гулять с вами. Я хочу наконец услышать, что вы собираетесь мне сказать. Я же не напрашивался на эту встречу. У меня и без того много дел. Лицо Ролинза сделалось красным.

– Недалеко отсюда есть скамейка.

– Скамейки есть гораздо ближе, вот тут, во дворе.

– Ну да, а под ними микрофоны.

– Вы сумасшедший, как и Лонгворт! Конгрессмен не прореагировал на восклицание Питера. Он вообще не открывал рта до тех пор, пока они не дошли до стоявшей в стороне от тропинки скамьи, отделанной металлом.

– Лонгворт – ваш партнер? Вы что, вместе занимаетесь вымогательством? – спросил наконец Ролинз, опускаясь на скамью. От его обычной самоуверенности не осталось и следа.

– У меня нет партнера, и я не вымогатель. – Но вы пишете книгу.

– Да, я пишу романы и этим зарабатываю себе на хлеб.

– Я слышал об одной вашей книге под названием "Контрудар!". Из-за нее кое– кто в ЦРУ наложил полные штаны.

– Ну, это вы преувеличиваете. Так что вы хотели мне сказать?

– Послушайте, Ченселор, – решительным тоном начал конгрессмен. – Вся эта история, которую вам удалось раскопать, не стоит выеденного яйца. Пусть даже вы сломаете мне карьеру, но засадить меня в тюрягу вам не удастся. Кишка тонка! А уж я с вами рассчитаюсь.

– Какая история? Все, что сказал вам Лонгворт,– ложь. Я ничего о вас не знаю.

– Не лгите! Я и сам понимаю, что не безгрешен. Многие считают меня расистом, потому что в кругу друзей я нередко позволяю себе презрительно отзываться о неграх. А когда я в подпитии, то становлюсь падким на симпатичных черных девочек, но это говорит скорее в мою пользу, черт побери. Я женат на стерве, которая в любой момент может заложить меня и заграбастать все мое состояние, однако я терплю все и добросовестно делаю свое дело в конгрессе. И уж, конечно, я не убийца. Понятно?

– Понятно. Вы типичный плантатор. Правда, очень эксцентричный, но симпатяга. Вы достаточно высказались, и я ухожу.

– Нет, вы так не уйдете! – вскочил Ролинз, загораживая Питеру дорогу. – Прошу вас, выслушайте меня. Я не ангел, но не надо выставлять меня неотесанной дубиной, деревенщиной. Я не такой дурак и не полезу на рожон просто так, из одного лишь упрямства. Мир сейчас меняется, и закрывать на это глаза, значит провоцировать кровавую бойню. От этого никто не выиграет и все только проиграют.

– О чем вы говорите? – Ченселор внимательно посмотрел на южанина, но никаких следов притворства на его лице не заметил. – Что вы хотите этим сказать?

– Я никогда не выступал против изменений, инициаторами которых были ответственные люди. Однако если предлагались непродуманные новшества, я дрался, как попавший в ловушку зверь. Как можно позволить тратить миллионы долларов безмозглым деятелям, готовым поставить все вверх дном? К чему мы придем в таком случае, я вас спрашиваю?

– Какое все это имеет отношение ко мне? – Все, что случилось со мной в Mьюпорт-Ньюсе, было специально подстроено. Меня здорово накачали виски и в таком состоянии завезли в какую-то темную аллею, которую я раньше никогда и не видел. Не помню, может быть, я действительно побаловался с той девочкой, но уж убить ее я никак не мог. Я понятия не имею, как делается то, что они с ней сотворили! Эти черномазые скоты знают, что мне известно, кто все это подстроил. Это же отпетые мерзавцы, фашиствующие черные ублюдки. Они готовы убивать своих, чтобы спрятаться за… Внезапно откуда-то сзади донеслись странные, чавкающие звуки. И вслед за этим произошло что-то невероятное. Застывший от ужаса Ченселор вдруг увидел, как у Ролинза отвалилась челюсть и над правой бровью образовалось красное пятно. Кровь вначале брызнула фонтаном, а потом полилась тихим ручейком по остекленевшему глазу вниз по мертвенно-бледному лицу. Какое-то мгновение обмякшее тело еще держалось на ногах, но вот словно в каком-то странном балете, ноги конгрессмена подкосились и он рухнул на мокрую траву. С трудом вдохнув воздуха, Питер открыл рот, чтобы закричать, однако не смог выдавить из себя ни звука: ужас сжал его горло. Снова раздался такой же чавкающий звук, и он почувствовал, как над его головой будто ветерок пронесся. Еще один выстрел, и пуля рикошетом от скамьи вошла в землю прямо у его ног. Пробудившийся наконец инстинкт самосохранения заставил Питера совершить немыслимый прыжок влево. Он бросился на землю и с невероятной быстротой покатился по траве прочь от того места, где кто-то невидимый избрал его в качестве мишени. Пули летели вслед, вздымая вокруг него фонтанчики земли. Над самым ухом просвистел обломок камня. Еще дюйм, и Питер лишился бы глаза либо был бы убит. Внезапно он ударился головой о что-то твердое и тут же почувствовал острую боль в руке. Оказалось, он наткнулся на окруженный кустами монумент. Ченселор перевернулся на спину и замер. Теперь нападавшие не могли его видеть, но все равно вокруг раздавались глухие звуки от удара пуль. Внезапно Питер услышал полусумасшедшие, истерические крики. Казалось, они раздавались со всех сторон-там, там и там! Потом голоса стали удаляться, пока наконец совсем не стихли. И тогда раздался один-единственный голос, суровый и гортанный. Он безапелляционно потребовал: