Роберт Ладлэм - Московский вектор

Смит пошел в противоположном направлении. На ходу раскрыл программку, увидел прикрепленный к одной из страниц желто-коричневый конверт. А в нем обнаружил американский паспорт, оформленный на имя Джона Мартина, с печатями немецких таможенников и собственной фотографией, кредитную карту, билет на поезд до Берлина и номерок из камеры хранения с вокзала Нойштадт.

Джон улыбнулся, в который раз удивляясь поразительной расчетливости и основательности Фреда Клейна. Убрав документы в карман и выбросив программку в урну, он бодро зашагал к ближайшей трамвайной остановке.

Через полчаса Смит с легкостью спрыгнул с подножки желтого трамвая. Впереди возвышался вокзал Обогнув парочку такси, мерзших на заснеженной улице в ожидании пассажиров, он вошел в почти безлюдный Нойштадт.

Ночной дежурный в камере хранения взял у него номерок, скрылся в дальнем помещении для багажа и, что-то ворча себе под нос, вынес новенькую дорожную сумку и портфель. Джон расписался в журнале и отошел в сторону исследовать свои новые принадлежности. В сумке оказалась одежда его размера, в том числе и теплая шерстяная куртка. Преисполненный чувства благодарности, Смит надел ее, тут же скинув с себя ветровку. В портфеле лежали высокоскоростной ноутбук и портативный сканер.

До следующего поезда на Берлин оставался почти час. У Смита свело желудок, и он вспомнил, что ел в последний раз много часов назад в пражском полицейском участке. Закрыв сумку и портфель, он повесил их на плечо и направился в небольшое кафе у платформ. Вывески на немецком, французском и английском языках предлагали клиентам побродить по просторам беспроводного Интернета за чашкой кофе с бутербродами или тарелкой супа.

Убить двух зайцев одним выстрелом время Смиту позволяло. Усевшись за столик в дальнем углу, он заказал чашку черного кофе и тарелку Kartoffelsuppe - густого картофельного супа с кусочками свиных сосисок, приправленного душицей.

Когда официантка удалилась, Смит включил новенький ноутбук и сканер. Потягивая кофе, рассмотрел удостоверение личности, которое забрал в долине Сарки у убитого человека со сломанным носом. Имя ненастоящее, решил он. А фотография если действовать грамотно, может вывести кое на какую информацию.

Открыв телефон и нажав единственную кнопку, он связался с центральным управлением «Прикрытия» в Вашингтоне, округ Колумбия.

- Слушаю, подполковник, - прозвучал спокойный голос Клейна.

- Все отлично, - доложил Смит. - Сижу на вокзале, жду поезда.

- Замечательно, - ровным голосом ответил глава «Прикрытия». - На твое имя зарезервирован номер в отеле «Асканишер-Хофф» на Курфюрстендам. Отдохни там денек, не привлекая к себе внимания, а мы пока решим, как действовать дальше.

Смит кивнул. Улица Курфюрстендам, некогда сердце Западного Берлина, и теперь была центром торговли и туризма. Даже сейчас, зимой, затеряться в толпе посетителей ее ресторанов и магазинов не составляло труда.

- Кем мне теперь называться? - спросил он.

- Торговцем медикаментов, который решил ненадолго задержаться в Берлине после посещения конференции, - сказал Клейн. - Сумеешь войти в образ?

- Конечно, - с уверенностью произнес Смит. - У меня еще кое-что.

- Выкладывай.

- Я отсканирую и отправлю тебе фотографию, - проговорил Смит. - Этот тип убил Валентина Петренко и дважды пытался прикончить меня. Теперь он сам мертв.

- Отлично, - кратко ответил Клейн. - Жди указаний.

Близ российско-грузинской границы

Город Алагир располагается в горах Большого Кавказа, при выходе реки Ардон из Алагирского ущелья на Осетинскую наклонную равнину. Примерно в семидесяти километрах к югу высится покрытый снегом, ведущий в непризнанную Южную Осетию перевал высотой в девять тысяч метров.

Горы - зубчатые толщи камня, снега и льда - тускло поблескивали под восходящей луной, тянулись мощной стеной вдоль всего южного горизонта.

Железнодорожную станцию Алагир освещали дуговые лампы, и черная ночь казалась жутковатой острокромочной копией дня. Взмокшие, несмотря на страшный холод, российские военные инженеры в зимней камуфляжной одежде суетились у товарного поезда. Работали группами: одни быстро открепляли от открытых вагонных платформ танки «Т-72», 122-мм самоходные гаубицы, колесные БТР-90 и гусеничные БМП-2.

Другие оперативно грузили орудия на огромные автомобили, специализированные перевозчики танков, которым предстояло доставить машины в назначенное место. Впереди ждали снегоочистители, оснащенные разбрасывателями соли и песка, готовые в любую минуту тронуться во главе колонны в путь по обледенелым горным дорогам.

Российский генерал-полковник Василий Севалкин, командующий Северо-Кавказским военным округом, тоже в зимней камуфляжной куртке, наблюдал за операцией с нескрываемым удовлетворением. Взглянув на часы, он поднял руку в перчатке, подзывая одного из подчиненных, майора.

- Ну и? - спросил Севалкин.

- Закончим минут через сорок-пятьдесят, товарищ генерал, - твердо заявил майор.

- Чудесно, - пробормотал Севалкин, довольный, что его расчеты подтверждаются. До появления очередного американского спутника танки и бронетранспортеры планировалось увезти из Алагира. А поезд, груженный заранее приготовленными для отвода глаз орудиями, отправить в сторону Беслана, якобы для российских войск, сражающихся с чеченцами.

Генерал улыбнулся, представив, как вскоре возглавит на территории Грузии две полностью укомплектованные секретные мотострелковые дивизии.

Небрежно махнув майору рукой, Севалкин сел в машину.

- Во Владикавказ, в главный штаб, - велел он водителю, откидываясь на спинку сиденья и в предвкушении событий предстоящих дней предаваясь мечтам. Согласно официальным источникам нынешняя сверхсекретная операция называлась «специальными учениями; проверкой подвижности и боеготовности».

Генерал негромко фыркнул. Только дурак мог поверить в то, что Кремль задействует почти сорок тысяч человек и более тысячи единиц техники в обыкновенных учениях. Во всяком случае, сейчас, среди суровой кавказской зимы: в метель, при минусовой температуре.

Нет, заключил Севалкин. Дударев и его окружение затеяли нечто более грандиозное, что-то такое, отчего целый мир раскроет в изумлении рот. Скорее бы, подумал он с мрачным ликованием. Слишком уж долго мы молча наблюдаем за угасающей мощью России. Еще немного, и унижениям конец. Когда выйдет приказ: «Вернем страну на отведенное ей в мировом сообществе место», я и мои подчиненные тотчас начнем выполнять свой долг.

Белый дом

Сэм Кастилья сидел за большим столом из сосны, выполненным в деревенском стиле, просматривая отчеты по аналитическим и политическим анализам с пометкой «срочно». Со значительной частью бумаг разбирались прочие высококвалифицированные работники Белого дома, но многие документы требовали непосредственного внимания президента, поэтому бумажной работы у него всегда было невпроворот.