Дэвид Балдаччи - Спасти Фейт

Он оглядел сидевших за столом мужчин, как бы оценивая преданность каждого интересам его родной страны, и был удовлетворён увиденным. Сам он хотел служить Америке всегда, сколько себя помнил. Отец его работал в Управлении стратегических служб [1], этом предшественнике ЦРУ. Торнхил мало знал о том, чем занимался отец, зато последний внушил сыну главную мысль: нет на свете более почётной миссии, нежели посвятить жизнь служению родине. Из Йеля Торнхил прямиком поступил в ЦРУ. До последнего своего дня отец необычайно гордился сыном. Впрочем, и сын не меньше гордился отцом.

Волосы Торнхила красиво отливали серебром, что придавало его внешности особую утончённость. Глаза серые, очень живые, решительный подбородок. Голос приятный, бархатистый, интеллигентный — в его устах технический жаргон и поэмы Лонгфелло звучали одинаково естественно. Он до сих пор носил костюмы-тройки, а сигаретам всегда предпочитал трубку. Через два года пятидесятивосьмилетний Торнхил мог спокойно завершить службу в ЦРУ, уйти в отставку и вести приятную жизнь бывшего государственного служащего с солидной пенсией, много путешествовать, читать. Но о том, чтобы уйти спокойно, он и не помышлял, и причина была вполне очевидна.

На протяжении последних десяти лет бюджет и вместе с ним сфера ответственности ЦРУ постоянно урезывались. И Торнхил считал подобное развитие событий катастрофическим, поскольку по всему миру то и дело вспыхивали новые очаги нестабильности, появлялись все новые лидеры-фанатики, не подчиняющиеся никаким политическим формированиям и способные завладеть оружием массового уничтожения. Принято было думать, что высокие технологии излечат все мировые болячки и проблемы. Но лучшие в мире спутники не могли спуститься на улицы Багдада, Сеула или Белграда и измерить накал страстей, бушующих там. Даже самым совершенным компьютерам не дано было знать, что думают люди, какие порой совершенно дьявольские планы вынашивают в своих сердцах и умах. И всем этим дорогостоящим новшествам Торнхил всегда предпочитал толкового агента, готового рискнуть собственной жизнью.

В ЦРУ он имел небольшую группу опытных оперативников, преданных ему самому и его идее. И все они трудились не покладая рук, чтоб вернуть агентству былую славу и значимость. Теперь Торнхил располагал инструментом для достижения своей цели. Скоро он подомнёт под себя влиятельных конгрессменов, сенаторов, даже самого вице-президента и других бюрократов высокого ранга. Бюджет пересмотрят, деньги снова потекут рекой, власть и влияние его возрастут неизмеримо. И любимое агентство вновь займёт подобающее ему место в мировой политике.

Сработала же в своё время подобная стратегия для Дж. Эдгара Гувера и ФБР. Не случайно бюджет и влияние Бюро неизмеримо возросли при его покойном директоре. Весь фокус был в «секретных» файлах, собранных им на видных политиков. Если и существовала на свете организация, которую Торнхил ненавидел всеми фибрами души, так это было ФБР. Но это вовсе не означало, что он не может использовать его тактику, чтобы вывести своё агентство из кризиса, пусть даже и придётся при этом украсть кое-какие идеи у самого заклятого своего врага. «Что ж, Эд, поживём — увидим. Возможно, у меня получится даже лучше».

Торнхил вновь окинул взглядом собравшихся за столом людей.

— Воздержаться от устранения своего сотрудника, конечно, прекрасно, — заметил он. — Но мешает то, что Фейт Локхарт находится под тайным круглосуточным наблюдением ФБР. Она уязвима лишь в тот момент, когда подходит к коттеджу. Они могут включить её в программу защиты свидетелей, даже без предупреждения. Так что нанести удар удастся только у коттеджа.

— Хорошо, Локхарт мы убьём, — вмешался один из присутствующих. — Но ради Бога, Боб, давайте все же постараемся оставить агента ФБР в живых.

Торнхил покачал головой:

— Риск слишком велик. Понимаю, устранение агента всегда нежелательно. Но не исполнить своего долга сейчас было бы роковой ошибкой. Сами знаете, сколько вложено в эту операцию. Провала допустить нельзя.

— Черт побери, Боб! — возразил ему тот же мужчина. — Ты представляешь, какая начнётся заваруха, если фэбээровцы узнают, что мы устранили их человека?

— Если мы не сохраним этого в тайне, грош цена нам и нашему делу, — бросил Торнхил. — И вообще, не в первый раз жизнь человека приносится в жертву.

В спор вмешался ещё один из членов группы, самый молодой, но заслуживший уважение своим незаурядным умом и способностью к самым решительным и порой безжалостным действиям:

— Мы спланировали устранение Локхарт с одной целью — помешать ФБР начать расследование дела Бьюканана. Так почему бы не обратиться напрямую к директору ФБР и не попросить его отдать приказ своим людям прекратить расследование? Тогда никто не умрёт.

Торнхил окинул молодого коллегу разочарованным взглядом:

— А как прикажете объяснять директору ФБР причину?

— Сказать правду, пусть не всю, но хотя бы частично, — ответил молодой человек. — Даже в разведке всегда есть место истине, или я ошибаюсь?

Торнхил одарил его тёплой улыбкой:

— Так, стало быть, я должен сообщить директору ФБР, который, кстати сказать, спит и видит, как бы отправить нас всех на свалку... я должен попросить его, чтобы он прекратил своё потенциально скандальное расследование, тем самым дав возможность ЦРУ применять незаконные методы обскакать его ведомство? Великолепно! Как это я сам не додумался? Между прочим, где бы вам хотелось отсидеть свой срок, а?

— Но, Боб, ради Бога! Мы же теперь работаем вместе с ФБР! И сейчас на дворе не шестидесятые. И не забывайте о КТЦ.

Этой аббревиатурой обозначали Контртеррористический центр, созданный совместными усилиями ФБР и ЦРУ и предназначавшийся для борьбы с терроризмом. Причём обе эти организации были обязаны делиться информацией, а также людскими и материальными ресурсами. Но, на взгляд Торнхила, эта организация была создана лишь с одной целью — позволить ФБР запустить свои грязные лапы в его бизнес.

— Моё участие в делах этого центра весьма скромно, — сказал Торнхил. — Считаю его идеальным наблюдательным пунктом, чтобы следить за ФБР и их замыслами, которые, как правило, ничем хорошим не заканчиваются.

— Перестаньте, Боб, мы же с ними одна команда!

Тут Торнхил окинул молодого человека таким взглядом, что в жилах у всех присутствующих застыла кровь.

— Хотите, чтоб я привёл конкретные примеры, показывающие, как ФБР пользуется нашими достижениями, беззастенчиво выдаёт их за свои и загребает весь жар? И это при том, что наши агенты проливают кровь и именно мы неоднократно спасали мир от уничтожения? Хотите знать, как они манипулируют расследованиями, чтобы раздавить неугодных им и увеличить свой без того раздутый до неприличия бюджет? Хотите, я приведу примеры из своей тридцатишестилетней карьеры, когда ФБР шло буквально на все, чтобы дискредитировать нашу миссию, наших людей? Хотите или нет? — Молодой человек покачал головой. Не сводя с него пронзительного взгляда, Торнхил продолжил: — Даже если б сюда явился сам директор ФБР, начал целовать мне туфли и клясться в преданности, я бы своего мнения не изменил! Никогда! Теперь вам ясна моя позиция?