Брайан Гарфилд - Миссия выполнима

Апартаменты Бев представляли собой ультрасовременную башню из бетона и стекла. В качестве административного помощника спикера она зарабатывала неплохие деньги и умела тратить их со вкусом. Гостиная была просторна: белые стены, рисунки Бери Ротшильда, немного прочной и солидной мебели. Лайм постучал, открыл дверь своим ключом, бросил пальто на кресло и позвал Бев.

Она не ответила. Он прошелся по дому – никого нет; зашел на кухню, смешал два коктейля и понес их в гостиную, и тут она вошла в дверь – в плаще и с большой коричневой сумкой.

– Привет.

Взгляд у нее был веселый. Он взял у нее нагруженную сумку, она подставила губы, и он почувствовал вкус ее дыхания.

Он отнес покупки на кухню. Бев сдернула с рук перчатки, выскользнула из плаща, размотала шарф и встряхнула волосами. Они волной упали ей на плечи и кудряшками рассыпались по спине.

Она заметила приготовленные коктейли и сделала большой глоток, прежде чем пойти на кухню. Здесь она бесцеремонно отодвинула его в сторону и принялась сама разгружать сумку. Лайм прислонился плечом к дверному косяку.

– С меня хватило бы и остатков ужина.

– Да, если бы они у меня были.

Она привстала на цыпочки, чтобы положить что-то в холодильник, мускулы на ее длинных икрах напряглись, платье туго обтянуло грудь и бедра. Почувствовав его взгляд, она обернулась и посмотрела на него сверху вниз.

– Убирайся отсюда, – сказала она, смеясь, и он, хлопнув ее по ягодицам, вернулся на диван и взялся за бокал.

Несколько минут она чем-то энергично двигала и гремела; потом появилась в комнате со скатертью и столовым серебром.

– Я думал, ты уже поела.

– Это будет десерт. Мне сегодня хочется чего-то особенного.

Она стала накрывать на стол.

– Шницель по-венски с яйцом. Сойдет?

– Замечательно.

Она подошла к кофейному столику и наклонилась, прикуривая сигарету; он проследил изгиб ее горла вплоть до смутно раздваивавшихся под одеждой грудей. Она смотрела на него, полузакрыв глаза, тепло и томно улыбаясь. Потом выпрямилась и выдохнула дым в потолок, одновременно поднося к губам напиток; льдинки звякнули о ее зубы.

– Отлично.

Он медленно прикрыл глаза, оставив тоненькую щелочку, пока ее фигура не расплылась в какую-то сюрреалистическую субстанцию в красных тонах. Когда она прошла на кухню, он совсем сомкнул веки и услышал, как она щелкнула дверцей холодильника и чем-то зазвенела.

– Вставай, Рип Ван Винкль.

Он открыл глаза. В комнате было полутемно: она выключила электричество и зажгла две свечи на столе. Он вздохнул, с усилием заставив себя подняться, и услышал ее звонкий безудержный смех; этот смех его взволновал. Она взяла его за руку и подвела к столу.

– Выглядит как «Уорнер бразерс» тысяча девятьсот сорок седьмого года, но у меня как раз такое настроение.

– Ты это о вине?

– О сервировке, дурачок. Вино – это «Моро».

– Шабли к телятине?

– Почему бы и нет? У меня есть сардины.

– Сардины на десерт.

– Я же говорю, сегодня мне хочется чудить.

Он попробовал телятину:

– Чертовски вкусно.

– Еще бы. Так и должно быть.

– У тебя что ни слово, то загадка. Что я должен разгадать?

– Ничего. Я тебя просто дразню.

Она наклонилась вперед, держа в каждой руке по бокалу. Ее глаза и тело источали нежное тепло.

– Что случилось с твоим непревзойденным чувством юмора? Помнишь, как ты заполнял формуляр на Дефорда: день рождения – 29 июня 1930 года; вес – семь фунтов две унции; рост – двадцать один дюйм?

– Это было до того, как я с ним познакомился.

– А как насчет тех подписных бланков, которые ты посылал от его имени? Теперь к нему каждый день приходит, наверно, не меньше двухсот журналов и брошюр.

– Я подумал, что ему следует быть более информированным.

– Ты уже год не делал ничего такого.

– Мне казалось, тебе это надоело.

– А мне ты говорил, что уже вырос из таких вещей.

– Просто мне стало скучно.

– Просто тебе стало скучно.

– Точно.

Он отставил пустую тарелку и потянулся за вином, чтобы снова наполнить бокалы.

– Хорошо, хоть аппетит у тебя остался.

Она подняла бокал приветственным жестом, который вышел из употребления с тех пор, как Чарльз Бойер перестал играть свои романтические роли: глаза слегка прищурены, губы влажны и полуоткрыты. Неожиданно она засмеялась.

– Я чувствую себя немного напряженной. Или чопорной – никогда не могла понять, в чем разница. Я вчера видела по телевизору один фильм и решила, что смогу поставить тебя в тупик. Он назывался «Восстание великих сиу». Знаешь, кто написал сценарий?

– Помилуй Бог, откуда же мне знать.

– Это был жуткий фильм. Кто бы его ни написал, у него, по крайней мере, хватило ума взять себе псевдоним. В титрах было указано большими красными буквами: Фред С. Доббс.

Он задумался на пару секунд и рассмеялся. Она выглядела недовольной и разочарованной. Лайм сказал с интонацией Хамфри Богарта:

– Черт возьми, никто не смеет трогать Фреда С. Доббса!

– Надо же, ты вспомнил. Я была уверена, что не вспомнишь.

– И что, кто-то правда использовал имя Фреда С. Доббса как псевдоним?

– Честное слово скаута.

Он снова рассмеялся. Доббс был персонаж Богарта в фильме «Сокровище Сьерра-Мадре» – жуткий скряга, готовый на что угодно ради золота.

Они отнесли тарелки в раковину. Лайм прижал ее возле шкафчика. Они перешли в спальню, оставив гореть свечи в гостиной.

Лайм сел на кровать и стал развязывать ботинки, глядя на нее. Поскольку она не любила нижнего белья, то разделась быстрей него; она расстегнула на нем рубашку и потянула в постель.

Он занимался с ней любовью медленно и со вкусом. Они закурили одну сигарету на двоих.

– Так лучше?

– Куда уж лучше.

– Скажи это так, чтобы я поверила, милый.

Ее глаза сверкнули в полутьме. Он с силой втянул в себя дым, и у него закружилась голова.

– О да! – прорычал он голосом, в котором слышалось раздражение.

– А что теперь не так?

– Не знаю. Не важно.

Ее ноги запутались в одеяле, и она оттолкнула его ногами.

– Посиди-ка здесь, парень.

Она исчезла в уборной. Лайм лежал на спине, глядя, как вместе с дыханием поднимается и опускается его живот, окутанный сигаретным дымом.

Вернувшись, она присела на край кровати и провела рукой по его волосам. Он сказал:

– Извини.

– За что?

– За мой унылый вид. Я не хотел весь вечер изображать из себя Гамлета.

– У тебя был тяжелый день, вот и все. И еще эти взрывы.

– Что верно, то верно. Они здорово нас всех встряхнули.

– И что вы собираетесь делать?

Он помотал головой на подушке:

– Было бы наивно думать, что у каждой проблемы есть свое решение. Что касается этой, то я не представляю, как ее решить: разве что убрать поголовно всех, кого можно заподозрить в терроризме.