Александр Олейскер - Мессия темного ц/света

Фантастически-иронично-пародийно-политическая история

Действующие лица:

Сахаренко Фёдр Пантелеич – человек-ледокол, мятый президент, бизнесмен-меценат

Сахаренко Подарина Шариевна – жена мятого, подневольная…

Карасемов Хачтур – восковое лицо, правая рука мятого

Чердащенко Нырка – говорящее каре, левая рука мятого

Д'арье КазИмир – ушлый очкарик, в прошлом журналист

Глинокрутко Понтелёша – вездесущий отрок, меценат-спортсмен

Дедушка в папахе – очень уважаемый аксакал

Северова Мина Экономовна – главный бухгалтер

Петына Золоторучка – женщина-бусы, берёт… пять октав

НакрошИй Привей – оратор-логопед, старый соратник мятого

Грязицький Будулай – человек-колобок, антисемит-любитель

"Целтава" – председатель-велосипедист, телеведущий-пироман, бывший пироман-любитель

Гульнара Дорогуллина – стремительная поросль, будущий Президент

Катьяна Белоконь – женщина-воин, вечный революционер

Минутка Омлет – человек-мямля, проигравший выборы даже жуку-навознику

Даша, Ника, Дарина, Диванна – голосящий десант

Кегли "Toshiba", Люся "Вторая" Завгавгавгавбезродная, Гордоний (Малингек) Дерьмянко – положительные блохерши, бывшие куртизанки

Часть первая.

Неожиданное заявление о досрочных выборах Президента смешало карты всем политическим силам страны. Однако, по времени все получилось безукоризненно – предвыборная гонка должна была начаться осенью – после летних отпусков.

Теплый сентябрь 2022-го года радушно встретил хорошо отдохнувших, загорелых и довольных членов одной элитной секты. В гостиной квартиры (2445 кв.м) Федра Пантелеича, на двадцать четвертом (и сорок пять после запятой, хотя табличка гласит "25") этаже его новой гостиницы "Нешор-Плаза" (которая задумывалась исключительно как концертный зал) в центре столицы собрались все члены тайного ордена "Упущенной Булавы", кроме Катюхи.

Фёдр Пантелеич:

– Господа, очень рад видеть ваши счастливые, молодые лица. Спасибо, что по первому моему зову ("Еще бы", – улыбнувшись, подумал он) и без опоздания собрались в моем скромном гнездышке, – начал он вступительную речь, обводя взглядом гостиную, стены которой были увешаны картинами известных мастеров (но, почему-то закрыты решетками), потолок отделан золотом и деревом цвета шоколада, а мраморный пол инкрустирован малахитом и лазуритом.

Все собравшиеся (без исключения), горячо поаплодировав предводителю, принялись жадно ловить глазами каждое движение его губ, а ушами каждый звук. Те, кому достались места не в первых рядах, попытались приподняться, чтобы лучше разглядеть мятого и ничего не упустить.

Фёдр Пантелеич:

– Прошу Вас, садитесь. Из-за тех, кто поднялся, остальным не видно, – стеснительно продолжил он. – Я бы хотел поговорить с вами о том, что произошло за время ваших ("И моего" – с блаженством вспомнил он приватный пляж на острове в Индийском Океане) отпусков. Позиция первая – моему рейтингу п…да.

Присутствующие дамы (включая положительных блохерш) застыли с удивлением на лицах. Мужчины начали переглядываться. Даже Хачтур Карасемов слегка приподнял левую бровь. В гостиной послышалось недовольное шушуканье. Гул нарастал. Присутствующие явно не ожидали такого откровения. Наконец, из первого ряда поднялась женщина в черном платье “в пол” с ярким коралловым пятном на груди и затянутыми в пучок до стадии "глаза олененка Бемби" волосами.

Петына Золоторучка:

– Не может быть! Вас ввели в заблуждение! Это проделки Низоляка и Сибиряка и их говорящей болонки Хумуса! Хотите, я наведу на них порчу? В фейсбуке. В прямом эфире. Я умею. "Пострадавший" не даст соврать. Они сядут попами на кнопки… а дыроколы… а дыроколы проткнут им уши!!! Такое случается в офисе. – закончила она, переходя от речитатива до плача в диапазоне меццо-сопрано.

Золоторучка села, а вместо нее вскочил человек-колобок и тряся кулаком с визгом заявил: "Во всем виноваты эти… испуганные… ну, из поговорки "нету воина страшней, чем испуганный…", вот вам крест!!! – затем перекрестившись и ехидно улыбаясь, посмотрел на ушлого очкарика КазИмира Д'арье.

Толпа начала подвывать. Кто-то заплакал, некоторые попытались биться лбами о спинки стульев впереди сидящих. Послышались возгласы: "Не верьте им! Наши замеры общественного мнения говорят о подъеме доверия к Вам, наш ледокол!". Гул достиг уровня звука двигателя самолета "Мечта" на взлете. Фёдр Пантелеич попытался успокоить присутствующих движением рук сверху вниз, но тщетно. Наконец, как айсберг на горизонте, медленно поднялась мощная фигура, одетая в белую рубашку. Фигура приложила правую руку к сердцу, и затянула песню. К сожалению, слов понять было невозможно, но по жесту все догадались, что это гимн, встали, повторяя движение солиста, и ужасно перевирая мотив, присоединились к песнопению. Через пару минут импровизированный хор замолк и в гостиной повисла зловещая тишина.

Фёдр Пантелеич:

– Так, вот, повторяю: позиция первая – все эти "ваши" рейтинги – полная "х…я"!!! И я еще разберусь со всеми, кто подсовывал мне так званые "объективные" данные, и установил в моем телефоне блокировку на независимые СМИ и группы ФБ. Наголошую! Тьфу ты… тут же все свои. Говорю вам, все… все, кто причастен к обману, вам всем будет то, что стало с моим рейтингом. Не буду повторять это слово, а то женщины в обморок падают, – покосился он в сторону женского крыла во главе с положительными блохершами.

– Позиция вторая: так как, шансов на победу на выборах нет, я решил покинуть политику и страну. Теперь вы, – он внимательно обвел взглядом всех собравшихся, – теперь вы… каждый сам за себя, так сказать. Сказка кончилась. Вспоминайте, на кого учились и вперед, работать по специальности. А вам, – пристально всмотрелся он в лица депутатов, – повезло. Еще годик поживете за счет государства. Но, про конверты забудьте. Я все сказал! – мятый присел и прикрыл глаза рукой, наклоняя голову.

В тишине, которая воцарилась в гостиной, можно было услышать, как хлопают ресницы Понтелёши Глинокрутко, как смелая блохерша Кегли "Toshiba", ударив себя по карману, схватилась за сердце, а ее боевая подруга Люся "Вторая" еле слышно выпустила "теплый" воздух. И вот, информация постепенно начала доходить не только до ушей членов секты, но и до их мозгов, а затем спускаясь ниже, оказалась в самой чувствительной точке.

– Не губи, кормилец!!! – бросаясь в ноги ледокола, картинно упала на колени (во второй раз в жизни) его "левая рука". Вслед за ней вся "пи…братия" оказалась на мраморе, и заламывая руки, просила пощадить и не бросать. Пятнадцатиминутный акт самоуничижения и целования обуви вождя закончился по привычке – поднялась фигура в белой рубашке. Но, вместо привычного завывания, фигура, отчетливо выговаривая каждый звук, обратилась к люду: "Фатлифоши, плеклфатишь пфесофлафие!!!"