Ант Скаландис - Точка сингулярности [= Миссия причастных]

Чиньо произнес эти слова вслух:

— Вот, собственно, и все. Мы пришли, заходите.

— Сюда? — удивился я.

— А куда же?

Мы стояли перед дверями «Макдональдса». Что ж, нормальный ход. Спасибо еще, что Нанда не прятался от нас в Диснейленде или в игрушечном городке фирмы «Лего». Интересно, когда я последний раз ел в «Макдональдсе»? Наверно, и впрямь это было в Москве на Пушкинской вместе с Андрюшкой. Там надо было стоять в очереди и платить, по нашим российским понятиям, немалые деньги за дурацкую булку с котлетой и стакан спрайта со льдом. А в Гамбурге вы не найдете ни одного заведения дешевле «Макдональдса», что, впрочем, совершенно нормально для любой из цивилизованных стран.

Нанда сидел за столиком и глубокомысленно жевал чизбургер. При нашем появлении он поднялся во весь рост, демонстрируя неизменную оранжевую тогу, босые ноги в сандалиях и маленькую российскую гармошку в руках. На этот раз он грянул в нашу честь самую популярную гамбургскую песенку про Рипербан на чистом хох-дойче. Местная публика реагировала спокойно. Разве что дети с любопытством поворачивали головы. Я же приветствовал его, начав с благодарности:

— Спасибо, гуру. Мое почтение. А знаете ли вы, что Гамбург был одним из первых городов на триумфальном пути группы «Битлз»?

Анжей посмотрел на меня с сочувствием. Потом призадумался, не шучу ли я, и, наконец, сообщил:

— В те годы я как раз учился здесь, в университете, и бывал на их концертах. С Джоном был знаком лично. С Джорджем мы и сегодня иногда видимся. Так что при следующей встрече обещаю исполнить что-нибудь из ранних «Битлз».

— Под гармошку? — поинтересовался я.

— Не обязательно. С аккомпанементом возможны варианты.

— Договорились. Ну, а почему ваш итальянский друг до сих пор не выучил нашего великого и могучего?

— Не до того ему, — сказал Шактивенанда. — Мой итальянский друг в отличие от меня активно занимается политикой. И потом, времена переменились: в ближайшие годы русский язык вряд ли будет актуален для кого-нибудь в Европе и Америке.

— Жаль, — вздохнул я.

Подошел Чиньо со стаканчиками спрайта и гамбургерами.

— А «Хольстена» здесь не подают? — обиделся я, хотя прекрасно знал, что в «Макдональдсах» пива не бывает.

Но мы вели этот тупой разговор, словно нарочно тянули время. Может, так и было? Ведь это, безусловно, Шактивенанда задавал тон беседе. Что ж, не пора ли переходить к делу?

Я не успел спросить его об этом и тем более не успел получить конкретных инструкций. Даже попить спрайта в компании с великим гуру не удалось, потому что точка сингулярности или ещё какая-нибудь мистическая гадость накрыла нас в тот момент по полной программе: за углом, очень близко, на Мёнкебергштрассе ударила автоматная очередь, послышались крики и звон осыпающегося стекла. А должен вам заметить, Гамбург — это не Москва, и там не каждый день стреляют на улицах.

— Shit! [2] Черт! ( англ. , буквально — дерьмо). — выкрикнул Стив Чиньо.

Похоже, он ожидал чего-то совсем другого.

Обмен взглядами с Нандой и Стивом был очень быстрым, они оба и не подумали тронуться с места, но мне молча дали добро на любые действия, только при этом был ещё еле заметный кивок Чиньо в направлении буфетной стойки, откуда выскочили двое сотрудников «Макдональдса», оказавшихся сотрудниками явно более серьезной фирмы. Я мгновенно понял, что бегут они не за мной, а вместе со мной, и мы вылетели на улицу с трогательной одновременностью выхватывая пистолеты и держа их дулами вверх. Огляделись. Опасности нигде не было. Дети, фланирующая молодежь, пожилые парочки, все немного всполошенные происшедшим, но явно сторонние наблюдатели. Из необычных фигур — только двое идущих навстречу нам по переулку темнокожих, как индусы, но одетых скорее на арабский манер — в нечто вроде белоснежных свободных бурнусов — под такими не то что автомат — гранатомет спрятать можно. Впрочем, выглядели они мирно, и, помнится, ещё мелькнула мысль, как хорошо бы они смотрелись рядом с Шактивенандой. Но тут со стороны Ратхаус Маркт завыла полицейская сирена, и наши индусы побежали, словно нашкодившие мальчишки. Стоит ли объяснять мои дальнейшие действия? Ощущая надежное прикрытие со спины, я рявкнул им «Стоп!» на общепонятном международном языке и, кинувшись под ноги, повалил обоих на каменные плиты. Мои незнакомые союзники грамотно довершили дело, обыскав подозрительных беглецов и защелкнув наручники на их запястьях. Оружия у индусов не оказалось. Уже чуть позже свидетели опознали их, полиция легко доказала, кому принадлежали два брошенных «штайра», а темнокожие чудаки разом во всем сознались, было даже не совсем понятно, зачем они убегали.

Два абсолютно сумасшедших из местной религиозной секты называли себя «тамильскими тиграми», как те партизаны, что ещё лет пятнадцать назад начали бесконечную войну за создание собственного индуистского государства на Шри-Ланке, и они уверяли всех, будто убитый в машине являлся лидером цейлонских буддийских экстремистов. С этим ещё предстояло разобраться, но даже изрешеченный пулями девятого калибра мужчина выглядел очевидным европейцем, причем северного типа.

Я предъявил полицейским свое удостоверение (помощники мои тоже что-то предъявили помимо задержанных убийц) и поинтересовался личностью погибшего. Наверняка говорить было рано, но при нем нашли документы на имя Ханса Йоргена Шульце.

Вот тут я вздрогнул, мгновенно соединив в голове все услышанное за последние два дня. Конечно, это был именно Ханс Шульце собственной персоной, хотя я и не знал, кто он такой. Я не сумел бы объяснить полицейским происхождение источников своей информации, поэтому просто посоветовал по-доброму:

— Вы должны тщательно проверить, стал ли на самом деле жертвой господин Шульце или кто-то другой с его документами, но уверяю вас, можете считать первую версию основной. Вот мой телефон. Надеюсь, мы ещё окажемся полезны друг другу.

И тут передо мной мягко распахнулась водительская дверца штучного джипа «Тойота-Лексус», и Стив предложил садиться на заднее сидение. Рядом уже сидел Шактивенанда, бормотал свои мантры и что-то прихлебывал из высокого стакана в уютной полутьме, которую создавали тонированные стекла. Спрайта, что ли, не допил в «Макдональдсе»?

Я плохо представлял, куда меня везут и ещё хуже, о чем в первую очередь спрашивать. Вопросы один другого глупее роились в мозгу, а ощущение несерьезности происходящего, несмотря на уже начавшуюся стрельбу, все усиливалось. Кедр оторвал меня от любимого и вполне достойного занятия литературой, чтобы швырнуть в какую-то дурную суету, где серьезные дяди с очень серьезным оружием в руках одевались в маскарадные костюмы и уверяли друг друга, будто интуиция выше логики, а массовый гипноз, психоз, понос и авитаминоз пострашнее атомной бомбы. В общем, я решил ждать, чего они мне сами соизволят поведать. Но мои зловредные йоги молчали, как белорусские партизаны на допросе у гауляйтера. Анжей теперь играл на маленькой дудочке грустную индийскую мелодию, а великий специалист по трансперсональной психологии не слишком профессионально кружил по городу, выявляя хвост, которого не было. Я эту очевидную вещь понял гораздо быстрее него.