Кен Фоллетт - На орлиных крыльях

– Росс, я полчаса висел на телефоне и пытался выяснить все это у Ллойда Бриггса, но факт есть факт – и Ллойд ничего не понимает.

Перо замолк и задумался. Он всегда ждал от сотрудников ЭДС ответов, а не вопросов. Гэйден, прежде чем позвонить, должен был тщательно все изучить. Перо не рассчитывал узнавать у него в данный момент больше, чем тот знал. Гэйден просто не располагал информацией.

– Вызови Тома Льюса в офис, – сказал Перо. – Позвони в госдепартамент, в Вашингтон. Это перво-наперво. Я не желаю, чтобы они даже минуту торчали в этой проклятой тюрьме.

Марго навострила уши, когда услышала, что Росс произнес «проклятой»: от него было в диковинку слышать ругательства, особенно в присутствии детей. Он вышел из кухни с окаменевшим лицом. Его глаза холодно застыли и побелели, как Ледовитый океан. Она знала, что означал такой взгляд. Это был не просто признак крайнего раздражения – Росс не относился к тем людям, которые понапрасну растрачивают энергию, прилюдно выплескивая гнев и злость. Такой взгляд воплощал непреклонную решимость и означал, что он перевернет небо и землю, но своего добьется. Марго впервые познала его решимость и силу воли, когда познакомилась с ним в военно-морской академии в Аннаполисе, неужели с тех пор минуло целых четверть века? Именно эта черта характера отличала его от остальных людей, выделяла его из массы обыкновенных мужчин. Ну конечно же, у него были и другие достоинства: он обладал приятной наружностью, не лишен был чувства юмора, умел увлекать за собой людей – но только сила воли придавала его натуре необычайность. Когда в глазах Перо появлялось такое выражение, ничто не могло остановить его, как нельзя задержать поезд, летящий без тормозов под уклон.

– Иранцы упекли Пола и Билла в тюрягу, – мрачно сказал он.

У Марго сразу же мелькнула мысль об их женах. Она уже несколько лет знала обеих. Рути Чиаппароне – невысокая, улыбчивая молоденькая женщина с копной белокурых волос. У нее был беззащитный, ребяческий вид, мужчины, глядя на нее, испытывали желание взять ее под свое крыло. Для нее эта весть окажется очень тяжелой.

Эмили Гэйлорд была менее спокойной, по крайней мере, с виду. Стройная, светловолосая женщина, всегда оживленная и пробивная – она, чего доброго, еще вызовется сама полететь в Тегеран и вызволить Билла из тюрьмы. Различия между двумя женщинами проявлялись также и в их одежде. Рути предпочитала скромные платья, с мягкими очертаниями; Эмили же щеголяла в цветастых платьях, сшитых у первоклассных портных. Эмили будет тяжело переживать известие, но виду не подаст.

– Я еду в Даллас, – сказал Росс.

– На улице метет, – заметила Марго, глядя на хлопья снега за окном. Она понимала, что напрасно тратит слова: теперь уже ни снег, ни лед не остановят ее мужа. Кроме того, она заранее знала, что Росс не сможет долго усидеть в офисе в Далласе, пока двое его служащих находятся под стражей в Иране. Он помчится не в Даллас, промелькнула у нее мысль, а прямо в Иран.

– Я возьму вездеход, – проронил он. – Может, удастся улететь самолетом из Денвера.

Марго подавила в себе страх и приветливо улыбнулась.

– Поезжай осторожнее, помни о дороге, пожалуйста, – промолвила она.

Перо уселся, сгорбившись, за руль вездехода марки «Дженерал моторс-сабарбан» и аккуратно повел машину. Дорога была скользкая, снег залеплял ветровое стекло, оставляя узкую дорожку после снегоочистителей. Он внимательно всматривался вперед, в дорогу. Денвер находился в 180 километрах от Вейла. Времени для размышлений в пути было вдосталь.

Он все еще кипел от негодования и злости. Но вовсе не потому, что Пол и Билл попали в тюрьму. Их засадили, потому что они поехали в Иран, а туда их послал он сам.

Иранская эпопея не давала ему покоя уже несколько месяцев. Однажды, всю ночь не сомкнув глаз, он заявился в офис и предложил: «Давайте их вывозить. Если мы ошибемся, то убытки составят всего-навсего стоимость трех-четырех сотен авиабилетов. Начинаем эвакуацию сегодня же!»

Но его указание не было выполнено, что вообще случалось чрезвычайно редко. И в Далласе, и в Тегеране эвакуацию безбожно затянули. Не потому, что боялись получить от него нагоняй. А из-за того, что он не набрался до конца решимости. Если бы он остался тверд в своем решении, эвакуация началась бы тотчас же, но он колебался, а на следующий день иранцы затребовали паспорта Пола и Билла.

Перо был обязан Полу и Биллу многим. Особенно он чувствовал признательность к людям, которые рисковали своей карьерой, поступив на работу в ЭДС, когда она находилась еще в стадии становления и боролась за место под солнцем. Неоднократно он встречал нужных людей, беседовал лично с ними, заинтересовывал их, предлагал хорошую работу, но, как только окольными путями узнавал, что они считают ЭДС несолидной, новой и довольно рискованной компанией, прекращал с ними дальнейшие переговоры.

А вот Пол и Билл не только воспользовались предоставленным им шансом, но и активно участвовали в работе корпорации, чтобы их риск превратился в гарантированный доход. Билл разработал базовую компьютерную систему для руководства программами медицинской помощи и страхования, которую теперь применяют во многих штатах США и которая стала основным делом ЭДС. Он работал над этой системой долгие часы, неделями не бывал дома, а ведь в эти годы он мотался с семьей с места на место по всей стране.

Не менее преданным сотрудником оказался и Пол: когда у компании оказалось очень мало сотрудников и не хватало денег, Пол работал за троих инженеров – специалистов по системам. Перо припомнил, как компания заключала свой первый контракт в Нью-Йорке с фирмой «Пепсико». Пол тогда пришел из Манхэттена через Бруклинский мост пешком по снегу, тайком проскользнул через пикетчиков – фабрика фирмы «Пепсико» в ту пору бастовала – и приступил к работе.

Нет, Перо был слишком обязан Полу и Биллу и должен во что бы то ни стало вытащить их из беды.

Он должен привести в действие правительство Соединенных Штатов, чтобы оно оказало на иранцев свое мощное влияние.

Однажды Америке уже понадобилась помощь от Перо, и он отдал ей три года своей жизни – и кучу денег, – когда занимался проблемой военнопленных. Теперь же настало время просить у Америки помощи для себя.

Перо припомнил 1969 год, когда в разгаре была вьетнамская война. Кое-кто из его приятелей по военно-морской академии был убит там или попал в плен: к примеру, Билла Лефтвича, удивительно отзывчивого, сильного и доброго служаку, убили в бою, а ему шел только сороковой год, а Билл Лоуренс попал в плен к северовьетнамцам. Перо было тяжко и горько смотреть, как его страна, величайшая в мире, терпит поражение в войне из-за отсутствия воли к победе. А еще тяжелее было видеть, как миллионы американцев выступают, без всяких на то оснований, против войны, заявляя, что это несправедливая война и ее нельзя выиграть. Потом как-то, в 1969 году, он повстречал Билли Синглтона, мальчика, который ничего не знал о судьбе своего отца. Отец пропал без вести во Вьетнаме и даже никогда не видел своего сына. Невозможно было дознаться, попал отец в плен или же его убили. Неизвестность хуже всего – она просто разрывала сердце.