Ольга Виноградова - Якобинец

– Ваша жена и дочь останутся у нас. После моего возвращения в Париж или после моего письма им будут выданы паспорта для выезда в Англию, в Лондоне вы и встретитесь. От вас не требуется в сущности ничего, важно другое, я буду появляться в обществе вместе с вами, как товарищ по несчастью, Антуан Мари Исидор д, Альбарэ, мы вместе бежали из Ла-Форс. Можете от души ругать революционное правительство, Конвент, якобинцев. Кто еще едет с нами? Это вас не должно беспокоить, мы всё время будем вдвоем.

И помолчав, добавил:

– А пока ваша жена и дочь гарантия того, что вы не сдадите меня в руки британской королевской тайной полиции, – и, не сводя глаз с окаменевшего лица де Турнэ, уронил вяло:

– Дней 5 можете провести с семьей, в день отьезда я сообщу вам еще некоторые детали. Надеюсь, вы уже осознали, что побег не в ваших интересах? Вот эти люди, – он указал на Лавале и Жюсома, застывших за стулом де Турнэ, – проводят вас… Не замышляйте хитростей, не пытайтесь обмануть меня, Турнэ… и тогда вам и вашим близким ничто более не угрожает.

В ночь на 19 сентября 1793 года карета мчится из Лондона в порт Дувр, корвет, готовый к отплытию, немедленно поднимает якорь. Казалось бы, что в этом такого? Но на борту корвета, взявшего курс на Кале, берега Англии покинул таинственный узник и люди с сопроводительным письмом и отчетом гражданина Лапьера.

Люди Лапьера успешно сорвали опасные для Французской Республики секретные переговоры роялистов с Лондоном, методом похищения и доставки в Париж посланника от графа д, Антрэга герцога де Шольм.

Хуже было другое, второй объект, считавшийся еще более опасным, дерзкий и неуловимый австрийский агент контрреволюционной группы Луккезини британец Джемс Луис Рис исчез как всегда…

Осознав до конца свою подлинную роль, де Турнэ возмутился:

– Вы всё-таки солгали мне, не без моего участия вы втерлись в общество наших эмигрантов… так кто же я в собственных глазах, как не республиканский шпион, возможно даже убийца неизвестного мне и очень высокопоставленного человека моей партии и моего сословия, и как я могу после этого доверять вам в главном?! Может на самом деле моя жена и дочь… уже давно… – этими словами он буквально подавился.

Гнев в глазах сменился отчаянием и безнадежностью. Прижав руку к сердцу и болезненно поморщившись, де Турнэ тяжело опустился на стул.

Лапьер встретил этот взгляд спокойно и холодно. Ему не в чем было винить себя.

– Этот человек был крайне опасен, пусть его смерть не мучает вас…

– Опасен для кого? Для вашей Республики?! Для революции?! Хотите, чтобы я обеспокоился ее судьбой?!

– Опасен для Франции, господин граф, если вы еще не забыли что тоже француз, а не только дворянин и роялист.

Но через секунды гнев графа перевесил отчаяние, де Турнэ вскочил и в бешенстве схватил республиканца за горло обеими руками:

– Убью! Богом клянусь, убью!

Лапьер огромным усилием оторвал от себя его руки и отступил в сторону двери, откашлялся, держась за горло.

– Где же… ваши аристократические манеры… господин граф? Успокойтесь. Вы правы… кое о чем… я предпочел умолчать. Не глядите на меня как на палача… подумайте. Узнав все сразу, вы категорически отказались бы от сотрудничества. Я, конечно, мог выбрать себе в помощники и другого, менее принципиального аристократа, шанс на успешное завершение операции все же сохранялся. А вот вас и ваших близких ждал бы трибунал и гильотина. Но…, – вот тут Лапьер на секунды отвернулся, будто смутившись чего-то, – это был для всех вас единственный шанс остаться в живых и я… я… не желал вам смерти. Не верите? Ваше право. Господин граф, ваши близкие живы… Не знаю лишь, чем я могу сейчас это доказать.

Граф слушал его мрачно и недоверчиво, но не перебивал.

– Угроза им состоит только в вашем поведении и в моей смерти по вашей вине. Но я жив и операция успешно завершена. Сегодня же я отпишу в Париж о выдаче паспортов вашей жене и дочери. Больше того, я позволю вам даже убедиться, что это письмо существует.

Лапьер честно сдержал свое слово и отослал еще одно письмо в Париж, затребовав паспорта для жены и дочери своего невольного «сообщника» де Турнэ и уведомляя о скором возвращении.

Но когда стало ясно, что неуловимый Рис в ловушку не попал, Лапьер задумался о том, как его самого встретят в Париже.

Ему все же казалось, что срыв опасных переговоров и высадки англо-эмигрантского десанта на побережье Нормандии неизмеримо важнее, чем упущенный Рис, но что об этом думает революционное правительство и что изменилось за это время в Париже?

Арест Лапьера – «барона д, Альбарэ» был весьма неожиданным. В лондонском театре, на него, как на французского якобинца указал один из эмигрантов, арестованный недавно при непосредственном участии Лапьера, препровожденный в Париж, но сбежавший из Ла-Форс.

Вмешательство графа де Турнэ было более чем поразительным, ведь его семья уже прибыла в Лондон, и он мог уже не бояться за их жизнь. Лапьер напротив, уже слегка опасался своего невольного «компаньона», считая, что граф мог затаить ненависть и желание отомстить за вынужденное содействие республиканцам…

Но произошло иное, решив выразить благодарность Лапьеру за спасение своей семьи, он, умело используя свои связи среди французских дворян-эмигрантов, принятых при английском дворе, он добился решения суда о высылке «персоны нон грата» с территории Великобритании в течение недели, в случае промедления Лапьеру грозит тюремное заключение. Но депортация была наилучшим решением для агента Общественной Безопасности, чья принадлежность к этой организации, впрочем, и не была доказана…

(«Monsieur Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamne a… – фр. « Питт, как изменник нации и народному праву приговаривается к…»)

Хорошо, что агенты британской секретной службы не читали мыслей дерзкого вольнодумца, отплывающего в Кале…

Норбер Куаньяр – комиссар Конв ента в Майенне. Шуанское гнездо

В сентябре 1793 года Норбер Куаньяр был откомандирован в департамент Майенн в качестве правительственного комиссара с самыми широкими полномочиями от Комитета Общественного Спасения. Даже продвижение по западным департаментам было небезопасно для республиканца.

Второй комиссар Конвента, его спутник Лоран Лапьер на пару дней задержался в Париже, сдавая дела. Он временно замещал переводчика с английского при Комитете Общественного Спасения.

На дорогах свирепствовали «белые» повстанцы – шуаны, возглавляемые офицерами из дворян, терроризируя слабую местную власть, убивали с особой жестокостью якобинцев и всех сочувствующих успехам молодой Республики. Местные власти, нередко из жирондистов, зачастую отнюдь и не способствовали укреплению новой власти, мстили за поражение своей партии в Париже..