Юлиан Семенов - ТАСС уполномочен заявить

— Там был и министр обороны, — заметил Гмыря.

— Верно, только вопрос о поставках вел министр экономики. Третье. Необходимо доказать прокурору — это, видимо, придется делать мне — целесообразность эксгумации трупа и проведения экспертизы по поводу смерти Винтер. Но лучше бы, конечно, прийти к нему с более весомыми резонами, чем имеем мы.

— Куда уж больше-то, — заметил Проскурин.

— Для нас — да, но мы пойдем за санкцией на действия . Он спросит, какие у нас улики против Дубова. Что мы ответим?

— Ответим, что Лунс не зря сидит рядом с Дубовым в Пицунде.

— Это не ответ. Вы же не доказали прокурору, что Лунс — из ЦРУ. Вот если мы возьмем его на разведоперации — тогда дело другого рода. Сейчас Лунс для всех — дипломат, радеет на ниве культуры, попробуйте доказать обратное. Я лично за это не возьмусь. Вся вновь поступившая информация, я подчеркиваю, вся , должна быть у меня на столе, желательно в двух экземплярах — первый уйдет Петру Георгиевичу, немедленно по получении мною.

— Ну что ж, — сказал генерал Федоров. — Давайте собирать . Это сделаете вы или разрешите мне?

— Разрешу, Петр Георгиевич, — улыбнулся Константинов.

— Благодарствуйте. Ценю доверие. Начинаем с угла. Итак, Константинов рискнул предположить, и в результате его риска, который в данном случае был категорией разумной, то есть обществу ничем не угрожающей, мы вышли на приблизительный район особого интереса ЦРУ. Это свидетельствовало, точнее, свидетельствует, что в Нагонии вот-вот польется кровь и что ЦРУ нужны постоянные данные о том, что мы знаем про их планируемые акции. Мы знали о них кое-что, но — не более того. Но мы до сих пор не знаем ни агента ЦРУ, работающего в Москве, ни его связника из посольства. Итак, радиограммы, которые мы перехватывали, ощущая собственное бессилие, заставили нас разбросать поиск широко, с захватом. Мы исследовали Зотова, Винтер, Парамонова и Шаргина. Дважды — с Шаргиным и Парамоновым — мы вставали на ложный след. Отпал Парамонов, отпал, что называется, стопроцентно. Как его ваши назвали-то? «Жлоб-макаронник»? «Жлоб» — понимаю очень точно, а почему «макаронник»?

— Потому что жене давал деньги на одни макароны. Раскормил беднягу до центнера, а потом пошел по девкам бегать.

— На голод ей надо было сесть, вода с медом.

— Так мед теперь на базаре куда как дорог, на те деньги, что он давал, не поголодаешь, Петр Георгиевич.

— Смешно, право… Голод дорогим стал, а? Н-да… Ладно. Парамонов отпал, и Шаргин отпал. Тоже стопроцентно. Наконец, Винтер. Странная смерть. Ураганный отек, говорите?

— Судя по тому, что вскрытие сделано не было, судя по тому, как Дубов смог нажать на старика Винтера, здесь что-то странное, Петр Георгиевич.

— Вы с самого начала возбудили уголовное дело по факту радиограмм, так что основание для законной эксгумации у вас — мне сдается — есть… Но ведь отец Ольги был против… вскрытия. Морально ли будет, пойди вы на эксгумацию?

— Жестоко — да, но морально, Петр Георгиевич.

— Какие выдвинете доводы?

— «Опасаясь разоблачения, агент ЦРУ уничтожил Винтер».

— Какого разоблачения боялся агент ЦРУ? Кто он? Улики? Почему Винтер могла его разоблачить? А может, она сообщница? И вообще произошел несчастный случай.

— Несчастный случай исключен.

— Факты?

— Мужчина, который ее любил, — а Дубов так говорил всем, — стремительно похоронив «любимую», уехал отдыхать. В первый же день он кладет себе в кровать девушку, идет в бар и танцует ! Понимаете, Петр Георгиевич, — танцует!

— Танцует? Ну сукин сын, а?! Н-да… Танцует. И это что — улика?

— Еще какая.

— Это, увы, не улика. У меня нет улик. У вас, впрочем, тоже. Но я хочу спросить: у вас и у Славина достаточно фактов, чтобы вообще исключить Зотова из числа подозреваемых?

— Я привык верить Славину.

— Я, знаете ли, тоже, но, тем не менее, вы мне не ответили.

— Если Славин настаивает на честности Зотова, я не могу ему не верить.

— Мне не нужны утверждения по поводу зотовской честности. Мне нужны факты по поводу его непричастности к этому делу, Константин Иванович.

— Я сейчас же отправлю Славину телеграмму. Хотя я подготовил совершенно иную — добро на возвращение.

— Придется переписать. — Генерал Федоров снял трубку правительственного телефона, набрал номер. — Алло, здравствуйте, когда вы ждете Василия Лукьяныча? Ах, улетел… Понятно, а кто на хозяйстве? Ага, спасибо. — Он набрал второй номер. — Николай Григорьевич, здравствуйте, это Федоров, из КГБ, добрый день. Да, ничего, спасибо. Николай Григорьевич, у меня вопрос — вы принимали участие в переговорах с Нагонией? Именно. А кто готовил материалы? Нет, нет, я имею в виду специальные поставки. Так. Ясно. Из какого отдела? Дубов? Мой заместитель к вам собирается, генерал Константинов, найдете время? Ах, вот в чем дело, ну-ну. Спасибо. До свидания.

Петр Георгиевич положил трубку, снял очки, спрятал их в футляр.

— Вот так, — сказал он. — По вопросам экономики материалы готовил Дубов. А вас поздравляю — у него уже сидит Проскурин, четко работаете, генерал, четко. Готовьте постановление, связывайтесь с Прокуратурой, будем эксгумировать труп.

В заключении специалистов, участвовавших в эксгумации трупа Винтер и проведении экспертизы, говорилось, что отек обоих легких был вызван применением препарата с острым запахом, неизвестного нашей фармакологии. При исследовании остатков препарата выяснилось, что потеря сознания могла наступить через тридцать — сорок секунд после применения препарата, однако смерть приходит значительно позже. Поскольку препарат нам неизвестен, то действия врачей, оказывавших первую помощь О. В. Винтер, следует считать совершенно правильными; мы, нижеподписавшиеся, не знаем, какое противодействующее средство можно было применить, дабы спасти жизнь Винтер. При этом на поставленный перед нами вопрос о беременности покойной следует дать отрицательный ответ.

Мы должны также дать отрицательный ответ и на вопрос о наличии в организме покойной каких-либо следов хронического легочного заболевания. Можно утверждать, что покойная до введения в ее организм неизвестного препарата была абсолютно здорова».

«Славину.

По возможности ускорьте ответ на вопрос о представительстве «Кук и сыновья». Интерес к Дубову тщательно маскируйте.

Центр».

«Центр.

Представительства «Кук и сыновья» в Луисбурге нет. Для Дубова двухкомнатный люкс номер 1096 был снят двенадцать раз, начиная с марта 1976 года по июль. Стоимость номера 95 долларов в сутки. Ежемесячная заработная плата Дубова в период с марта по июль составляла 500 долларов.

Славин».

— Вы один, Эндрю?