Андрей Ветер - Во власти мракобесия

– Надо подумать.

– Подумай, а то мне кажется, что ты устал.

– Завтра уже суббота, за выходные отдохну вполне. – Сергей встал. – Пойду познакомлюсь с господином Зверьковым.

Едва он вышел, в кабинете появился Воронин.

– Гена, я тебя жду. – Смеляков предложил кресло и связался с секретаршей. – Таня, что там с Игнатьевым? Где он?

– Виктор Андреевич, он сейчас на Лубянке. Должен появиться через час.

– Как вернётся, пусть сразу зайдёт ко мне, – распорядился Смеляков и посмотрел на Воронина. – Вот какое дело…

Он рассказал о звонке из ГУБОП МВД и об информации из Интерпола, поделился своими мыслями с Ворониным и спросил:

– Как ты полагаешь, где могла произойти утечка? Кто мог узнать, что вы из СБП? Неужели эта утечка от Моржа? Если так, то полиция рассекретила свой источник. Причём грубо и примитивно. Что-то здесь не то…

– Мы назвали себя только Пузыревичу. Секретарша знала, что мы из Москвы и из Белого дома… Ан нет! Вспомнил! Я вспомнил!

– Что?

– В кабинете Моржа сначала был охранник. Как только я сказал, что мы из Службы безопасности президента, Пузыревич тотчас спровадил его.

– То есть охранник слышал, откуда вы?

– Слышал, – убеждённо кивнул Воронин. – Если мне не изменяет память, то звали его Коля. Крепкий такой парень, голубоглазый, с перебитым носом.

– Он вполне мог кому-нибудь сболтнуть, – предположил Смеляков. – Надо прокачать этот вопрос. Гена, свяжись с СВР, пусть они по своим каналам прощупают всё окружение Моржа. Кто-то там сливает информацию в полицию. Нам этот человек очень нужен…

Сидя в парке на лавочке, Трошин блаженно улыбался. Женя весело говорила о всякой ерунде, лизала таявшее в вафельном стаканчике розовое мороженое. Вот так, никуда не торопясь и зная, что в ближайшую минуту на тебя не обрушится срочное задание, можно было отдыхать вечно. Трошин обнял девушку за плечо и притянул к себе.

– Ой, осторожно, мороженое капает… Серёж, ты представляешь, Марго до сих пор встречается с этим старикашкой.

– Что у них общего? Она случайно не на его деньги клюнула?

– Зачем ты так? Марго говорит, что с ним интересно. Он большой ценитель искусства, регулярно водит её на концерты.

– Это намёк? Камень в мой огород?

– Нет. Мы же условились говорить друг другу всё прямо, без намёков. Когда у меня назреет потребность пойти однажды на концерт с тобой, я тебе скажу. А пока меня удовлетворяет, когда мы просто вот так гуляем. Наверное, потому, что такие прогулки у нас с тобой – редкость.

– Не могу обещать, что они станут чаще. Увы…

– Знаю, у тебя такая работа. Но ведь однажды ты уйдёшь на пенсию?

– Боюсь об этом думать. Не представляю себя без дела.

Они поднялись и пошли по аллее. Издали доносилась музыка. Шумная компания подростков каталась на скейтбордах, крича, толкаясь и обгоняя друг друга.

– Когда ты будешь пенсионером, – продолжала Женя, – мы сможем чаще выгуливать друг друга в парке и ходить в театр…

– Так ты собираешься провести старость рядом со мной? Следует ли мне рассматривать это как согласие на моё предложение?

– Ты насчёт пожениться? Ну… В каком-то смысле я тебе и раньше не отказывала. Ты знаешь, Серёжа, я могу, пожалуй, сказать «да». Но при условии…

– Какое условие? – Он впился в неё радостным взглядом.

– Обещай, что ты не будешь занудой.

– В старости?

– Вообще… – Она взмахнула руками и, кружа, отступила от него, словно в танце. – Вообще занудой…

– А что? У меня есть задатки?.. Осторожно, из стаканчика капает…

– Вот видишь! – воскликнула девушка, продолжая улыбаться. – На всё ты обращаешь внимание. И вообще…

– Что вообще?

– Ты чересчур правильный, слишком идейный. Уйдёшь на пенсию, начнёшь вспоминать годы своей службы, детям и внукам рассказывать о своих героических товарищах. И будешь сетовать, что не всех шпионов переловил, не всех бандитов наказал. И будешь нудеть, нудеть и портить всем настроение.

– Разве мне свойственно нытьё? – удивился Сергей.

– Скорее печаль. Часто расстраиваешься из-за служебных дел.

– А как же иначе? Знаешь, иногда оглянусь и поверить не могу: такое впечатление, что всюду правит равнодушие, никому нет дела ни до кого, все трясутся только за себя. Это горько.

Женя посмотрела в небо и, ритмично покачивая рукой, прочитала стихи:

– Это кто написал? – спросил Сергей.

– Пушкин.

– Красиво и мудро… И печально. «Напрасен опыт вековой…»

– А дальше послушай…

– Невесёлый вывод делает Александр Сергеевич.

– А ты думаешь по-другому? Разве народ не похож на стадо? Кучка правителей крутит-вертит нами, как вздумается, не платит денег, запросто лишает тепла и света, посылает на бойню… И народ сносит всё это, молча или с возмущением, но сносит…

– Видишь ли, я человек государственный и работаю на государство. А государство работает на укрепление своей страны, а не на развал. Страна – это всегда народ. Без народа нет страны. Стало быть, я работаю на народ. Но если народ – стадо, тогда зачем мне на него горбатиться?.. Кое-кто, конечно, стремится превратить людей в стадо – такое есть. Для этого всякая сволочь и рвётся во власть, из кожи вон лезет. Но все они не понимают, что сами также превращаются в стадо. Только погоняет ими не человек, а золото… Это, может быть, хуже и глупее, так как не из страха перед кнутом становятся баранами, не ради выживания, а из жадности… А то, что чиновники воруют как обезумевшие, так это никакого отношения к политике страны не имеет. Это скорее свидетельствует о болезни государства. Вор, даже высокопоставленный, всё равно вор, самый обыкновенный и банальный. Он – как больная клетка в организме. Организм же устроен так, что естественным образом пытается уничтожить эту больную клетку. И я выполняю эту самую функцию – выявляю больные клетки, чтобы государство не развалилось, выдержало и окрепло наконец.

– Сейчас скажу банальность, – заявила Женя, улыбаясь.

– Ну?

– Ты не поверишь, но я тобой горжусь.

– А как же «зануда»?

– Так ведь я не сказала, что ты плохой зануда. Ты правильный зануда, – весело оправдалась Женя. – Кроме того, я тоже зануда, только в другой области.

– Смешишь…

– Вовсе нет. Меня профессор Шишков так и называет – «главная зануда нашего института». Я когда каким-то вопросом занимаюсь, всех могу измучить. Пока своего не добьюсь, не отступлю. Так что мы друг друга стоим. – Она протянула ему мороженое. – Вкусно. Хочешь?