Андрей Ветер - Во власти мракобесия

Войдя в кабинет премьер-министра, Смеляков на мгновение оторопел. Черномырдин стоял за трибуной, предназначенной для выступлений во время заседаний, и что-то беззвучно говорил одними губами.

– Явился? – сказал председатель правительства. – Иди сюда, Виктор…

– Здравствуйте, Виктор Степанович.

– Удивляешь ты меня… И огорчаешь… Очень огорчаешь! – громко и многозначительно чеканя слова по слогам, произнёс Черномырдин. – Кругом воруют, шпионы по Белому дому косяками ходят. Ты знаешь об этом! Знаешь! А вы тут устроили! – Черномырдин перешёл на крик. – Под Пет-лина копаете?.. Делом надо заниматься, Виктор! Делом! Что это за оценки! То ли это, то ли то… Ерунда! Я про Петлина всё знаю! Всё! Он со мной уже десять лет, он – работник! Что вы под него копаете? Чего ищете?

– Виктор Степанович, всё, что изложено в этой справке, требует следственной проверки. Наш отдел выполнил свою работу, теперь дело за следователями.

– Ай, ну и проверяйте вы, проверяльщики… Ищите! Если что-то есть, я уберу его в две минуты… Только нет ничего! Нет!

Черномырдин с досадой бросил на стол листы бумаги.

– Нет ничего! Не докажете! – проговорил он уже тише. – Устроили тут гнездо на мою голову. Дуралеев бы и шпионов бы лучше не пускали в Белый дом, а то прилипли к нормальному человеку…

Смеляков молчал. Он понимал, что никакие слова не помогут в данной ситуации. Премьер-министр готов был стоять горой за своего любимца не столько из-за его высоких профессиональных качеств, а прежде всего из-за того, что он всегда и всюду ручался за него. Геннадий Петлин был его креатурой и работал под его крылом. Черномырдин не был готов признать своего ставленника вором. Что бы ни случилось, Виктор Степанович намеревался защищать его до конца, используя все имевшиеся у него рычаги власти…

– Я вам руки-то не дам распускать! – Черномырдин угрожающе помахал указательным пальцем. – Я ещё пока не кто-нибудь и могу кое-что здесь! Не те времена, чтобы позволять себе!

Виктор улыбнулся. Ситуация была вовсе не смешной, но Смеляков не сумел сдержаться. Манера премьер-министра разговаривать давно стала поводом для бесконечных шуток. Юмористы жаловались со сцены, что Черномырдин оттесняет их на задний план. «Выпустите Виктора Степановича на эстраду, и он переплюнет всех нас», – говорили они. Порой ему удавалось сказать так, что невозможно было понять ничего; он произносил слова, но из них не складывалась мысль. А иногда он мог бросить фразу, которая тут же становилась крылатой. «Хотели как лучше, а получилось как всегда», – оценил он однажды работу своего правительства, но сам даже не понял, что именно он сказал.

Сейчас он буквально кипел, стоя на трибуне. Эмоции перехлёстывали через край. Он грозил Смелякову, в его лице грозя всем, кто осмеливался встать на его – Виктора Степановича Черномырдина – пути. Маленький и плотный, он раскачивал головой и постукивал ладонью по трибуне.

– Вы это бросьте! Я сам знаю, кого надо, а кого нет! И бумажки ваши по назначению используйте, а не чтобы людей травить! Делового не тронь! Делового от шпиона отделяй, Виктор! Хватит глупостей! Делом занимайся! Ты понял меня?

– Понял, Виктор Степанович, – кивнул Смеляков. Волна набежавшей весёлости уступила место досаде.

Свадьба Жени и Сергея Трошина прошла скромно. В роли свидетелей выступили Рита и Вадим Игнатьев.

– Ну-с, дорогие мои, – Рита поцеловала каждого из них, когда они вышли из загса, – как вы себя чувствуете в новом качестве?

– Торжественное заклание произошло, – отрапортовала Женя. – Это был новый опыт в моей жизни. Всё остальное, – она ласково постучала Сергея кулачком в грудь, – уже знакомо.

– Кроме детей, – поцеловал он её. – Ты ещё не пробовала рожать.

– Не всё сразу, милый.

– Ну что? – Вадим громко вздохнул. – Горько, что ли?

– Прямо тут? – Сергей замялся.

– А чего тянуть? Валяйте! Горько! Народ требует зрелищ. Маргарита, поддержите меня.

– Давайте, – поддакнула Рита, – давайте, ребятки.

Сергей забрал из рук Женечки букет и передал его Вадиму, после чего привлёк жену и прикоснулся к её губам.

– Первый семейный поцелуй, – прокомментировала она, высвобождаясь.

– Теперь надо бы обмыть ваши обручальные кольца. Куда двинем?

– Туда, – ответила Женя, – где для меня найдётся хрустальная ванна. Согласна совершить ритуальное омовение только в хрустальной ванне.

– Знаю симпатичное место, где мы можем уютненько посидеть…

Местечко оказалось и впрямь уютным. Музыка едва слышно лилась из-под потолка, не мешая разговору. Официанты казались невидимыми, но возникали в тот самый момент, когда посетители в них нуждались. Ну а еда была обыкновенной, как и во всех ресторанах.

– Давайте, что ли, ещё раз поднимем бокалы за новую семью, – предложил Вадим, разливая шампанское. Он перехватил глубокий лучистый взгляд Риты.

– Давайте, давайте, – поддержала она его. – Очень хочется веселиться и говорить хорошие слова.

– Пусть ваша семья познает настоящее счастье, потому что это мало у кого получается, – пожелал Игнатьев.

– Я согласна, – радостно закивала Женя. – Пусть мы познаем счастье. И ещё мне хочется, чтобы все вокруг нас тоже познали счастье.

– Для этого вам придётся быть очень счастливыми. Ну просто очень-очень, – почти наставительно сказала Рита, – тогда сможете делиться с другими.

– Эту обязанность я взваливаю на себя, – засмеялся Сергей, целуя жену. – А ты светись и делись счастьем с другими.

– Вот она, женская доля…

– А я, помимо прочего, желаю вам побольше денег, – добавил Вадим.

– Спасибо, старик. Буду надеяться, что сегодняшние пожелания воплотятся в жизнь. Хотя у нас на службе не разбогатеешь.

– Ой, вы знаете, – вспомнила Рита, – меня однажды Григорий Модестович пригласил в казино. Вот уж где воздух другой – в смысле денег.

– Пахнет там, что ли, деньгами?

– Не пахнет, но дух какой-то особенный. Да и как иначе – просаживают по десять тысяч долларов. И хоть бы хны… – Рита пожала плечами. – Никто не стреляется, усадьбы не закладывает… Но я, между прочим, так и не смогла сделать ни одной ставки. Страшно это – взять и просто так выбросить деньги, пусть мне их даже дал Маш-ковский, всё равно не смогла.

– Кстати, Марго, – встрепенулся Трошин, – раз уж речь зашла о Машковском…

– Да это я так… просто о деньгах заговорили…

– Нет, нет, очень даже удачно заговорили, – сказал Сергей, уплетая салат. – У меня к тебе просьба.

– Опять ты об этом. Не могу я заниматься такими вещами, боюсь, – расстроилась Рита. – Неужели нет никого, кроме меня? Я после того случая вообще боюсь смотреть в его сторону, даже по телефону стыдно с ним разговаривать.