Андрей Ветер - Во власти мракобесия

Утром 15 января начался штурм. Бойцы «Витязя» преодолели первую линию обороны и ворвались на юго-восточную окраину села. Однако, не получив поддержки от других подразделений, вынуждены были отступить.

На следующий день штурм возобновился, и спецназовцы вышли на центральную улицу села. Там проходила основная линия обороны. Чуть дальше стояла мечеть, где содержалась значительная часть заложников.

– Ну всё, суки, теперь мы вас додавим! – повторял бежавший перед Нагибиным собровец. – Теперь-то вам кранты! – И рявкнул, быстро глянув на Алексея: – Не высовывайся, мать твою! Куда прёшь со своей дурындой!

Под дурындой боец, судя по всему, подразумевал телекамеру. Алексей бросился на землю, и почти в тот же момент по его отпечатавшимся в разжиженном снегу следам полоснула автоматная очередь. Вздрогнули и подкосились стебли пожухлой травы, от забора с треском отлетели щепки.

– Плотно у них здесь, чёрт возьми, очень плотно! – проворчал кто-то, ползком подкрадываясь к углу дома. – Не впустую они время потратили за эти четыре дня. Смотри как обустроились! Столько огневых точек оборудовали! И ведь не подберёшься к ним! Эх!

– Ничего, пробьёмся! – Сидевший на корточках впереди Нагибина десантник наработанным движением сменил «магазин».

Но они не прорвались и даже почти не продвинулись дальше. А когда начало смеркаться, спецподразделения вдруг стали двигаться назад.

– Что случилось? – спросил Нагибин.

– Отступаем! Приказ!

Боевики, увидев, что бойцы федеральных сил стали отступать, открыли шквальный огонь. Загрохотали миномёты, с каким-то особым неистовством застучали пулемёты. Изрытая пулями и разрывами снарядов дорога давно превратилась в кашу, а сейчас словно вскипела, зашевелилась, терзаемая свинцом. От шума у Нагибина стало ломить уши. Он уже давно не снимал, просто смотрел на происходящее широко раскрытыми глазами и послушно бежал туда, куда его подталкивали бойцы. Внезапно земля дрогнула, за домом оглушительно громыхнуло, вверх взмыли чёрные клочья глины. Тут же взорвался новый снаряд, за ним – ещё и ещё.

– Мать их так перетак! – выругался кто-то. – Артиллеристы хреновы!

– Это наши?! – крикнул Алексей.

– Наши! Только какая разница, от чьих снарядов погибать! Хоть бы обождали чуток!

– А чего они вдруг лупить начали?

– Наше отступление прикрывают!

– Ничего себе прикрывают… – От очередного взрыва Нагибин сжался в комок, почти вдавившись в землю.

Выбравшись из села, бойцы разбрелись по своим позициям. Некоторые помогали идти раненым, кого-то несли на носилках. Тут и там в оврагах тлели костерки, но из села их не было видно.

Бродя между группами военных, Нагибин услышал дикторский голос. Где-то работал переносной телевизор. Двигаясь на звук, Алексей увидел наконец мерцающий крохотный экран. Показывали выпуск новостей. Президент Ельцин голосом наставника втолковывал журналистам:

– Операция очень и очень тщательно подготовлена. Скажем, если 38 снайперов, то каждому снайперу определена цель и он всё время видит эту цель. Она, цель, перемещается, и он глазами перемещается постоянно. Постоянно! Вот таким образом. Ну и по всем другим делам: как задымить, понимаешь, улицы, как дать возможность заложникам убежать. Задымляются улицы, и они оттуда, с городка, убегают. А когда они разбегаются широким фронтом, тогда, конечно, трудно их убивать…

– Что за пургу он несёт? – не выдержал кто-то в темноте. – Какие снайперы? Откуда он взял эту чушь?

– А ты не дёргайся, – ответил прокуренный голос. – Наш президент всегда лучше нас знает, что происходит… Козёл!

– Слушайте, мужики, а он вообще-то нормальный?

– А нам-то какое дело? Нам поставлена задача, и президент тут ни при чём…

На следующий день послышалась трескотня выстрелов, но не со стороны Первомайского, а где-то в тылу федералов.

– Что за хреновина? Похоже, что со стороны Советского палят.

– А чего они вдруг?

Оказалось, что в село Советское прорвался из Чечни отряд боевиков, чтобы отвлечь на себя внимание осаждавших. Бой продолжался долго, но Нагибину не удалось попасть туда, поэтому он питался только слухами.

– Сиди здесь, – ворчал на него собровец, гревший руки над углями. – Ты уж и без того набегался. Неаккуратно ведёшь себя. Можешь запросто пулю поймать.

– А чего мне делать тут, если я не могу работать? – посетовал Алексей.

– На твой век работы хватит, – зло ответил собровец и поправил лежавший на коленях автомат. – Нам эти черножопые ещё немало крови попортят.

– Я сюда не отдыхать приехал.

– Слушай, с тобой и так хватает головной боли. То там высунешься, то здесь. Мы своё дело должны делать, а не за тобой приглядывать.

Алексей промолчал.

Поднявшись, он задумчиво оглядел степь. Покрытая высокой жёлтой травой, она была слегка заметена снегом. Вдали темнела полоса леса. Странно, но Алексею всегда нравились такие пейзажи, а торчавшую из снега траву он любил особенно. В этих пейзажах чувствовалась какая-то нетронутость. Даже маячившие в тумане орудия, танки и грузовые автомашины не портили ощущения первозданности. Наверное, причина крылась в окружающем просторе. Небо тянулось бесконечно далеко, равнина дышала холодом.

Ближе к вечеру ещё один отряд боевиков вклинился между сёлами Советское и Теречное, опять звучала долгая и ожесточённая стрельба. Загрохотали орудия, свирепо взвыли реактивные миномёты, разрезая тускнеющий небосвод огненными нитями.

К ночи просочились слухи, что военные понесли серьёзные потери.

– А чего ещё ждать, коли у нас вся задница без прикрытия? – пронзительно ругался кто-то, густо приправляя свою речь матерными словами.

Неожиданно со стороны Первомайского раздались выстрелы.

– Всё! – с ожесточением воскликнул кто-то. – На прорыв пошли гады! Теперь уж недолго осталось…

Под взвившимися в небо осветительными ракетами открылась, словно в праздничном свете фейерверков, неожиданная картина: по полю из Первомайского быстрым шагом, почти бегом, наступали обвешанные пулемётными лентами и стрелявшие из автоматов и пулемётов люди. Они шли во весь рост, не скрываясь, некоторые стреляли сразу из двух автоматов. Они что-то кричали, выпучив глаза, но за грохотом выстрелов голоса не слышались.

– Чего это они? – прошептал Алексей. – В полный рост идут! Не боятся!

– Обкурились и обезболивающих средств наглотались. А ну ложись! Чего башку выставил!

Далёкие фигуры шли вперёд, некоторые шатались, видимо, раненные, затем падали лицом вниз, продолжая при этом давить на спусковой крючок.

– Эх, сейчас бы вертолёты поднять! Ну куда наше хреновое командование смотрит? Ведь самое время эту банду в пепел превратить. На открытом же пространстве они!