Евгений Толстых - Агент «Никто»: из истории «Смерш»

Штефан пробежал глазами по странице, удивленно вскинул брови.

- «Я верю, нас избавят от тирана … Наперекор озлобленной судьбе…И весь народ, уставший от обмана… Перечеркнет навек ВКПб…» Это и в самом деле ваши мысли или рукопись для сомневающихся в вашей лояльности рейху?

- Простите, герр лейтенант, но свою преданность фюреру я доказал, трижды побывав в логове партизан, откуда вернулся не с пустыми руками.

- О-о, да вы обидчивый! Это не лучшее качество для разведчика, - примирительно произнес Штефан.- Мне говорили, что до войны вы изучали литературу в Харькове?

- Да, герр лейтенант.

- А разве евреи не преподавали там немецкий? - пропел Штефан и остановил взгляд на Доронине.

- Я уже давал показания на этот счет, они, наверняка, есть в моем личном деле, герр лейтенант, - ровным голосом ответил Доронин.

- А вы уверены, что существует ваше «личное дело»?.. Ну, вы готовы? Тогда в путь!

Они ехали по заснеженным улицам Минска не больше четверти часа. Когда машина притормозила, Доронин прочел на длинном дощатом заборе, прикрывавшем красивый особняк красного цвета, «улица Шорная». Вслед за лейтенантом он прошел мимо двух верзил, охраняющих вход, поднялся по широкой лестнице и оказался в просторном вестибюле.

- Нам направо, - скомандовал Штефан и толкнул массивную дубовую дверь. Из-за массивного стола навстречу вошедшим поднялся Феликс Герлиц. На плечах - погоны полковника. Доронин остановился, вытянулся в струнку.

- Здравствуйте, мой друг! - протянул руку Герлиц. - Давно мы с вами не виделись, но, поверьте, я слежу за вашими успехами. Мне особенно приятно отметить, что это наша вторая, если мне не изменяет память, встреча… А это - ваша вторая боевая награда. За удачно проведенную операцию, которую мы условно называли «Инспектор», фюрер удостоил вас еще одной «Бронзовой медали». Хочу сказать, - продолжал Герлиц, прикрепляя медаль к кителю Доронина, - на этом мундире, который вам весьма идет, есть еще много свободного места… Фельдфебель Кравченко, я поздравляю вас с высокой наградой фюрера!

- Хайль Гитлер!- щелкнул каблуками Кравченко-Доронин.

- Садитесь.

Кравченко-Доронин присел на краешек предложенного ему стула, рядом расположился зондерфюрер Штефан, заговорщицки шепнувший: «Поздравляю, с вас причитается». Герлиц вернулся в свое кресло, отгородившись баррикадой стола.

- Вы, конечно, понимаете, что прибыли в Минск не только для торжественных мероприятий по случаю производства вас в фельдфебели и награждения медалью. Хотя и об этом тоже забывать не надо. К сожалению, положение на фронте отводит нам мало времени для праздников. Вы с некоторых пор полноправный сотрудник абвера, поэтому я могу быть с вами откровенен. Положение в зоне боевых действий складывается пока не в нашу пользу. Мы располагаем сведениями, что русские готовят крупные наступательные операции, которые развернутся уже весной 1944 года. Вероятно, нам придется оставить некоторые территории, а фронт отодвинется на запад. Области, которые еще недавно были под нашим контролем, становятся зоной глубокого тыла Красной Армии. Тем не менее, мы хотели бы сохранить там свое присутствие. И не только в качестве наблюдателей. Вам хорошо знакомы принципы организации партизанских формирований, действующих в районах, занятых нашими войсками?

- Передо мной не ставили таких задач, когда отправляли на разведку в партизанские отряды.

- Ситуация меняется. Если раньше вам нужно было выявить отряд, места его дислокации, численность, имена командиров, оперативные планы, то теперь вам предстоит самому сформировать партизанскую группу и возглавить ее.

- Ложный отряд? - спросил Доронин, будто бы не поняв, к чему клонит Герлиц.

Начиная с 42-го, абвер и СД практиковали засылку в леса своих людей, которые под видом «народных мстителей» терроризировали население, вели антисоветскую пропаганду. Такие операции давали результат: когда в села приходили настоящие партизаны, их встречали настороженно, а то и вовсе враждебно, прятали скот и продовольствие.

- Нет, отряд настоящий. И название у него может быть весьма распространенное - скажем, «За Родину». Только Родина эта - не СССР, а Россия без большевизма. И действовать этот отряд должен где-нибудь в 300 километрах от Москвы. Назначение отряда - разведывательно-диверсионные операции. Да, да, придется, видимо, кое-что и повзрывать. Вы готовы к выполнению такого задания?

- Да, герр оберст!

- Это моральная готовность. Похвально, что она есть. На профессиональную подготовку уйдет несколько месяцев. Заниматься с вами будет лично зондерфюрер Штефан по специальной программе. Она выходит далеко за рамки учебных мероприятий обычных разведшкол, поэтому потребует от вас усиленного внимания. И еще. Понятно, что полетите в тыл к русским вы не в одиночку. Подбором команды займутся наши сотрудники, но ваше мнение о кандидатах будет учитываться в первую очередь - вам с ними работать! Подготовка вашей группы носит характер строгой секретности, поэтому жить вы будете отдельно от разведчиков, засылаемых нами в обычном, так сказать, порядке. У нас есть на примете один особнячок, в котором, я уверен, вам понравится. Ну, что ж, успешной вам работы на благо рейха!

…Особнячок на улице Берсона, 11 оказался и впрямь приветливым. Он не бросался в глаза и в то же время был просторным, теплым, умело спланированным. В нем уже жили несколько незнакомых Доронину агентов, три нижних чина абвера. Доронину отвели отдельную комнату со старой, но крепкой мебелью. В шкафу за стеклянными створками рядком стояла посуда.

- Будете угощать меня кофе, - заметив вопросительный взгляд Доронина, сказал Штефан. - Нам предстоят долгие, но интересные беседы. Кстати, где-то там должна быть бутылка хорошего коньяка. Это мой рождественский подарок, но если вы наполните два бокала, будем считать, что вы накрыли стол по случаю награждения второй боевой наградой.

Доронин быстро нашел спрятанный за кофейными чашками коньяк, плеснул в расставленные Штефаном рюмки.

- Не будем произносить длинных тостов, - как бы размышляя, произнес лейтенант, - наступает 1944 год, и я хочу, чтобы он стал милостив к нам, подарив нам самое дорогое - жизнь. А это невозможно без победы немецкого оружия. За победу! И за вас, Доронин… простите, Кравченко, за кавалера двух медалей рейха!

Штефан глоточками выпил коньяк, поставил рюмку и, махнув рукой, направился к двери.

- У меня еще есть дела, а вам надо выспаться: завтра мы начинаем работу, а через неделю приступим к поискам кандидатов в вашу группу. Коньяком не злоупотребляйте. Пока!

В начале января 1944 года в Борисовском лагере военнопленных появился молодой офицер в форме старшего лейтенанта войск связи. Судя по всему, в плен он попал недавно: сапоги его, как грустно шутили бойцы, хоть и «топали от Бреста», но «каши» не просили, да и шинелишка зиму могла еще послужить… Старлей оказался общительным, сразу начал искать земляков. Подсаживался то к одному, то к другому, рассказывал о себе: что москвич, что перед Новым годом его слегка контузило при артобстреле в районе Орши, а тут немцы, как назло, передовую линию выровняли. Взяли его с «чугунной головой» прямо в полузасыпанном блиндаже… Три дня подержали в 127-й пересылке, и вот теперь - сюда. Говорил, что на фронте с июля 41-го… что воевать надоело, а командиры - подлецы и сволочи: норовят подальше от огня, поближе к бабам… Да и вообще, не понять, за что русские люди кровь льют? За тех евреев, что в Москве сидят и мандарины жрут?.. За усатого грузина, сгноившего по ссылкам и лагерям тысячи неповинных?.. А может, пришла пора повернуть штыки да очистить русскую землю от жадных инородцев?.. Пока вместе с немцами, но они же - не навек!