Юлиан Семенов - Бриллианты для диктатуры пролетариата

Будников . Итак, вы утверждаете, что купили эти камни на Смоленском рынке 24 мая 1918 года?

Пожамчи . Ну, может, 23-го… Или, на крайний случай, 25-го… Я почему помню про май, Владимир Петрович… Я про май помню потому, что тогда Пасха была поздняя… Вы уж старика простите, но я-то праздники соблюдаю…

Будников . Вы помните какие-нибудь особые приметы беспризорника?

Пожамчи . Беленький такой… В больших сапогах, не по размеру у него были сапоги, это я хорошо помню… Глазенки черненькие, курносый…

Будников . Во сколько вы оцениваете стоимость изъятых у вас бриллиантов?

Пожамчи . Я рассчитывал миллион привезти в дар голодающим.

Будников . Миллион? В советских рублях?

Пожамчи . Да кто их… Нет, я рассчитывал привести миллион золотом.

Будников . А больше могли привезти?

Пожамчи . Трудно ответить…

Будников . Значит, вы не можете ответить: могли бы вы продать эти ценности, например, за три миллиона?

Пожамчи . О трех миллионах и речи быть не может! Нет, тысчонок сто можно было взять сверху, никак не больше.

Будников . Как вы относитесь к английскому оценщику Карфу?

Пожамчи . Сурьезный человек. Я же вам говорил. Только вы тогда не чекистом были, а торговым комиссаром…

Будников . Кого вы можете назвать из ювелиров-оценщиков более подходящими кандидатами для торговых операций с нами?

Пожамчи . Карф самый надежный из всех.

Будников . Вы не помните место, где покупали у беспризорника бриллианты в последнюю декаду мая восемнадцатого года? Я правильно называю дату?

Пожамчи . Совершенно правильно.

Будников . Припомните, пожалуйста, место, где вы покупали бриллианты у беспризорного, и, возможно, людей, что были неподалеку, их внешний вид.

Пожамчи . Мальчишка-то портфель принес, говорит мне: «Дяденька, купи портфель», а я ему: «Пшел вон, зачем мне портфель твой». А он тогда сказал, чтоб я внутрь заглянул. Ну, я как заглянул внутрь, так все вокруг исчезло, будто никого кругом не было…

Будников . Вы сразу поняли, что это ценные камни?

Пожамчи . Мне хватит одним глазком глянуть, ведь я всю жизнь этому делу отдал…

Будников . Я приготовил план Смоленского рынка — вот этот забор, а вот тут мясные ряды. Постарайтесь обозначить место, где вы встретили беспризорника.

Пожамчи . За точность до метра не ручаюсь, но, думаю, вот здесь. Лошадь там еще стояла, сено хрупала, возле забора.

Будников . Обозначьте это место и подпишите план рынка. Укажите, что крестиком вы отмечаете себя, был там тогда-то…

Пожамчи . Зачем же мне себя крестиком обозначать? Это примета плохая. Я себя палочкой обозначу. Вот так.

Будников . Спасибо. А теперь ответьте мне, Пожамчи, как вы могли быть на Смоленском рынке в последней декаде мая восемнадцатого года да еще возле забора, если именно в мае восемнадцатого года рынок был закрыт, а забор, который вы так хорошо помните, поставлен лишь прошлой весной?

Пожамчи . Не может этого быть!

Будников . Вот заключение Хамовнического исполкома, можете ознакомиться, это заключение санитарной инспекции города, и, наконец, вот допрос управляющего рынком Усыскина…

Пожамчи . Тут какая-то путаница!

Будников . Я устрою вам очные ставки с управляющим рынка, с санитарным инспектором города и с представителем исполкома. Вас это устроит?

Пожамчи . Премного благодарен.

Будников . Теперь ответьте на следующий вопрос: вы показывали, что знаете Карфа и верите в его компетентность. Карф по просьбе наших людей оценил в Лондоне бриллианты не в миллион золотых рублей, как это сделали вы, а в семь миллионов рублей золотом.

Пожамчи . Кто?

Будников . Карф. Ваш авторитет.

Пожамчи . Когда он оценил?

Будников . Вчера.

Пожамчи . Мало ли что можно сказать…

Будников . Карф мог ошибиться на шесть миллионов в оценке бриллиантов?

Пожамчи . Владимир Петрович, вы разрешите мне сперва акт посмотреть, где он подписуется под семью миллионами… А то я пока в растерянности и недоумении.

Будников . Я покажу вам этот акт, когда сочту нужным. Надеюсь, вы понимаете, что трибунал у меня поддельный акт не примет?

Пожамчи . Можно мне уйти в камеру?

Будников . Вы себя плохо чувствуете?

Пожамчи . Нет… Устал…

Будников . Я тоже устал. Тем не менее будем продолжать. Вы были знакомы с московскими или петербургскими аристократами, крупными капиталистами, политическими деятелями?

Пожамчи . Кто б меня из них на порог пустил… Принесешь какую ценность, в прихожей сунут чек, вещь возьмут — и все.

Будников . Лично вы с ними никаких дел не вели?

Пожамчи . Только выполнял поручения моих хозяев, Ивана Афанасьевича Ненахова и Павла Михайловича Рябинина… Они оба удрали, так что за них я не в ответе…

Будников . С Разумовскими не были знакомы?

Пожамчи . Никогда.

Будников . С Юсуповыми-Эльстонами?

Пожамчи . Да, господи!

Будников . С Воронцовым?

Пожамчи . Нет.

Будников . С Львовым?

Пожамчи . Нет, Владимир Петрович.

Будников . Значит, Воронцов лжет?

Пожамчи . Какой Воронцов?

Будников . Виктор Витальевич.

Пожамчи . А где он?

Будников . Вы с ним были знакомы или нет?

Пожамчи . Нет.

Будников . И не виделись?

Пожамчи . Нет.

Будников . Тогда позвольте спросить: с кем вы провели вечер в Ревеле в кабачке «Золотая крона» восемнадцатого марта этого года?

Пожамчи . Я?

Будников . Вы.

Пожамчи . А я не помню, где проводил вечер восемнадцатого марта в Ревеле…

Будников . Полно врать-то, Пожамчи. Идите в камеру и не удивляйтесь, если встретите в камере кого-нибудь из своих ревельских знакомых.

Пожамчи поднялся со стула и закричал:

— Только с ним не сажайте! Молю! Не могу я на него смотреть, на изверга! Не могу-у-у!

Будников не ждал такой реакции: сказал он про знакомых на всякий случай, ожидая, что Пожамчи начнет вертляво и осторожно интересоваться, кто именно может быть с ним в камере, назовет, возможно, фамилии, к этим фамилиям можно будет позже приглядеться и серьезно подготовиться, основываясь на этой зацепке, к следующему допросу.

— Тогда вот вам ручка и пишите мне все про него, — сказал Будников, заставив себя зевнуть и всем своим видом показать полнейшую свою незаинтересованность, — а я пока распоряжусь, чтобы его перевели в другую камеру…

Через два часа Пожамчи кончил давать показания о Воронцове: и о ключах для сейфа, и о предполагаемом налете, и о том, что белоэмигрантам нужно золото для борьбы с Советами, золото, а не бумаги.