Лев Гурский - Опасность

– Вот ты какой, северный олень, – протянул старший лейтенант. – Что ж, спасибо за информацию. В следующий раз не спутаем.

Коваленко, по-моему, пребывал в странной уверенности, будто Нагеля рано или поздно занесет в их городок. И вот тогда…

– А что может делать такой Нагель в Саратове? – не выдержав, полюбопытствовал я.

Вопрос мой поставил моего коллегу со шрамом в тупик.

– Мало ли что… – отозвался он после мучительной паузы. – Мост здесь через Волгу стратегического назначения, химический комбинат… Главу администрации области мог бы попытаться грохнуть… или, допустим, председателя облсовета…

Последние слова были произнесены с оттенком некоей несбыточной надежды. Я припомнил все запросы депутата Безбородко и немедленно проникся симпатией к старшему лейтенанту Юрию Коваленко. Видно, представительная власть и в Саратове всех достала. М-да, гримасы юной демократии. Когда же она у нас повзрослеет, черт возьми? Сколько прошло, а она все малолеточка.

– Довожу до вашего сведения, – сказал я, мысленно собирая все свои знания о Нагеле, – что Карл Нагель, во-первых, предпочитает столицы европейских государств, не меньше. Ему что Саратов, что Москва – провинция. И, во-вторых, он не немец, как вы подумали, а швед.

Коваленко на заднем сиденье вновь покаянно кашлянул. Если он не возьмет со своих подчиненных страшную клятву помалкивать, старлеевский крик «Хенде хох!» наверняка войдет во все местные анекдоты про КГБ.

– Шведского языка я не знаю, – сдержанно сообщил Коваленко. – Немецкий знаю, чешский вот еще не забыл…

В то же самое автомобильное зеркало в салоне я разглядел, как при упоминании о чешском языке старлей непроизвольно прикоснулся пальцами к своему ужасному шраму. Тут до меня вдруг дошло, что фамилия Коваленко мне знакома. Как, наверное, знакома она всему нашему Управлению. Просто я не ожидал встретить этого человека в Саратове. Надо же!

– Приехали, – кротко произнес шофер «волги». – Это и есть гостиница «Братислава».

Мне показалось, что ехали мы к гостинице, расположенной на той же набережной, чересчур долго. Наверное, водитель организовал круг почета в мою честь. Ладно, не будем придираться.

Благодаря присутствию человека со шрамом моя прописка в «Братиславе» заняла всего-то пять минут. Я получил ключик от двухместного номера (на двухместности особенно настаивал напарничек Юлий), выяснил, что никто с фамилией Маковкин в этот номер пока не заселялся и искренне понадеялся на нелетную погоду. Пока я поднимался на лифте на пятый этаж, осматривал свой номер (неплохой, солнечный) и распаковывал свой дипломат, троица коллег не сидела без дела. Она по моей просьбе отыскивала, через свою местную контору, адрес гражданки Селиверстовой. Поскольку я уже был так и так разоблачен здешними орлами, то пусть, по крайней мере, помогут – сэкономят мне время.

Когда я, умывшись и сменив рубашку, спустился в гостиничный холл, дело было сделано. Старлей Коваленко вручил мне бумажку с адресом – торжественно, прямо как легендарный Саратовский Калач.

– Это не очень далеко отсюда, на улице Чапаева, – пояснил он.

– Подбросите на место? – спросил я. – Чтобы, значит, мне здесь не плутать…

Добрый человек со шрамом тут же согласно закивал:

– Обязательно подбросим, капитан! И если что еще понадобится…

Он вытащил из кармана некое подобие визитки и протянул мне.

– Благодарю, – я принял визитку, а когда двое из трех моих бывших преследователей покинули гостиничный холл и старлей Коваленко собирался уже последовать за ними, я вежливо остановил его. Попридержал за рукав.

Коваленко тут же остановился и преданно взглянул на меня. Шрам его больше не казался мне ужасным, да и сходство с киномонстром куда-то пропало. Вот что значит предвзятость! Ну, конечно: если человек гонится за тобой с пистолетом, невольно подозреваешь в нем самое худшее. А когда он тебе помогает, ты сразу видишь в нем самое лучшее. Простейший тест из учебника психологии. В конце концов, шрам как шрам, очень мужественного вида. Опять-таки женщины в восторге.

– Простите, Юрий, – тактично спросил я, – так вы и есть тот самый Коваленко, которого посылали с миссией в Прагу?

Лицо у старлея моментально стало серым и скучным.

– Так точно, товарищ капитан, – отрапортовал он официальным безжизненным голосом. – Разжалован из майоров в старшие лейтенанты из-за срыва операции и переведен с понижением в Саратовское управление Министерства Безопасности Российской Федерации с испытательным двухгодичным…

– Да будет вам, Юрий, – прервал я этот унылый рапорт. – Я ведь не для анкеты спрашиваю, а так. И не стану я никому стучать насчет сегодняшнего. И на вашем испытательном сроке это не отразится…

Коваленко бросил на меня благодарный, хотя и несколько недоверчивый взгляд.

– Замнем сегодняшний эпизод, – подтвердил я. – Для ясности. И, кстати, лично я считаю, что там, в Праге, в 91-м, виноваты были не вы, а тот, кто вас послал…

– Старый пенек, – опустив глаза, пробормотал бывший майор, а ныне старлей. – Он теперь персональный пенсионер. Мемуары, сука, пописывает. Мол, с юных лет боролся с КГБ внутри КГБ. А когда посылал нас в Чехословакию с этой гребаной миссией, так соловьем заливался про интернациональный долг и все такое… Придавил бы гада, да руки марать неохота.

Я посмотрел на его руки. Кажется, мне очень повезло, что я не оказался международным террористом Нагелем. Иначе мне бы, пожалуй, несдобровать.

– Все обойдется, – сказал я универсальную утешительную фразу. Когда нечего сказать, а молчать неловко, она лучше всего подходит.

– Спасибо еще вашему генералу Голубеву, – добавил бывший майор, не поднимая глаз. – Всего только понизил в звании. А собирались вообще вытурить из органов. Куда бы я пошел с такой-то рожей? Ну, в охрану. Склады сторожить…

– Это, значит, вас там зацепило? – бестактно брякнул я, тут же обозвав себя мысленно сволочью. Утешил, называется. Наступить на больную мозоль – вот как это называется. Проклятая любознательность! Когда-нибудь она меня сведет в могилу. Вдобавок ко всему я и так почти был уверен, что шрам – подарочек из Праги. Вид шрама вблизи не оставлял у меня сомнений. Чешской, явно чешской была та граната.

Коваленко поднял глаза. И в них я неожиданно обнаружил вовсе не обиду на мое хамское любопытство, а глубокую задумчивость.

– А знаете, капитан, я не жалею, что так вышло, – медленно проговорил он. – Нет, звания, понятно, жалко, да и физиономия моя теперь… Но кое-чему эта чертова миссия меня научила. Например, сначала думать, а только потом стрелять в человека… Как-то прежде у меня получалось наоборот.

Я невольно прокрутил в памяти весь эпизод своей недружественной встречи с Коваленко и его парнями и признал про себя, что чехословацкий его опыт спас и меня. Чуть-чуть азарта – и мы бы покрошили друг друга в этом дворике. Так что спасибо родине Швейка, вразумила.