Майкл Доббс - Карточный домик

— Я бы сказала также, — продолжала она, — что избиратели высказались за привлечение к руководству страной новых лиц и за необходимость появления в нем элементов нового мышления. Вы потеряли немало мест, и избиратели подтвердили ваши полномочия без особого энтузиазма, не так ли?

— Спокойно, спокойно! Мы получили явное большинство и имеем значительно больше мест, чем основная партия оппозиции. Не так-то уж плохо после стольких лет нахождения у власти… — Он поймал себя на мысли, что в точности повторяет официальную версию.

— Но не так-то уж и здорово, чтобы с уверенностью ждать следующих выборов? Даже некоторые ваши сторонники говорят, что программа правительства на следующие пять лет в основном осталась прежней. Как выразился один из ваших оппонентов, такая программа поможет кораблю нашей страны прямым курсом идти на дно. Если помните, я побывала на одном из ваших предвыборных митингов. Тогда вы много говорили о новой энергии, новых идеях, новой предприимчивости. Главный упор в выступлении вы сделали на том, что после выборов произойдут важные перемены. И что будут новые игроки.

Она сделала паузу, но ничто не напоминало, что Урхарту не терпится ответить ей.

— Вот здесь у меня ваша личная предвыборная листовка. — Она порылась в наплечной сумке и выудила из массы бумаг сложенный вдвое листок, Урхарт настороженно наблюдал за ней. — Да, вот здесь вы говорите о «волнующих годах впереди». То, что вы мне сказали, столь же волнующе, как и газеты недельной давности.

— Ваши суждения слишком суровы, — запротестовал Урхарт, понимая при этом, что протестовать надо более энергично. Но он не испытывал никакого энтузиазма, никакого желания искать оправдания и боялся, что по нему это было заметно.

— Позвольте, мистер Урхарт, задать прямой вопрос. Вы что, действительно думаете, что это решение — лучшее из тех, которые мог бы принять премьер-министр?

Не отрывая от нее глаз, он медленно поднял и губам стакан с виски. Оба знали, что каждый играет свою роль, но ни он, ни она не знали, как именно закончится этот театральный эпизод.

Урхарт тихонько поводил языком во рту, прежде чем глотнуть висни и почувствовать расходящуюся по телу теплоту. Потом он сказал:

— Матти, черт возьми, как ого ответа на такой вопрос вы можете ждать от меня? Вы знаете, что, как Главный Кнут, я полностью поддерживаю премьер-министра и его перестановку, вернее, неперестановку. — В голосе его зазвучали саркастические нотки.

— Да, это так, но как насчет Френсиса Урхарта, того человека, который очень переживает за свою партию и отчаянно хочет, чтобы она добилась успеха? А он поддерживает эту неперестановку?

Урхарт молчал.

— Мистер Урхарт, в своей завтрашней статье я добросовестно отмечу и вашу официальную поддержку этих решений, и ваше оправдание их. Я знаю, вам не хотелось, чтобы в прессе появился хотя бы отдаленный намек на недовольство развитием событий. Но напоминаю, что наша беседа велась на условиях лобби. Я чувствую, вы недовольны тем, что происходит. Но мне нужно знать. Даю слово, что ваше мнение не станет завтра известно моим коллегам и не будет предметом перешептываний в Вестминстере. Я хочу его знать, чтобы правильно ориентироваться в возможных событиях последующих месяцев. Кстати, о моем сегодняшнем визите к вам никому не известно.

Матти предлагала сделку. В обмен на ознакомление с действительными взглядами Урхарта она давала заверения, что этот источник нельзя будет проследить.

Урхарт поиграл мысленно с набором стилетов, выбирая, какой из них бросить первым.

— Ну, хорошо, Матти, — сказал он, — я расскажу вам, что происходит на самом деле. В общем-то, все очень просто. Чтобы сдерживать амбиции некоторых своих коллег, премьер-министру приходится держать крышку скороварки плотно закрытой. После выборов, закончившихся для нас с неприглядным результатом, эти амбиции усилились, и если сейчас спустить давление в котле, то возникнет опасность, что все правительство в целом взлетит к кухонному потолку.

— Как я вас поняла, среди членов кабинета наблюдаются серьезные раздоры и соперничество?

— Позвольте я объясню это по-другому. — Он помолчал, тщательно подбирая слова, и затем продолжил, излагая свои мысли медленно, но четко. — Некоторая часть партии глубоко обеспокоена. Многие считают, что премьер-министр был очень близок к тому, чтобы завалить выборы. Они также считают, что ему не хватит ни энергии, ни авторитета, чтобы продержаться четыре-пять лет до следующих выборов. В связи с этим они начинают задумываться, что будет через полтора-два года и какую им тогда занимать позицию, если к тому времени развернется борьба за лидерство. С прошлого четверга условия игры изменились, и Генри Коллинридж уже не будет располагать поддержкой всей своей команды. Ситуация может стать очень тревожной.

— Так почему он не отделается от тех, кто его беспокоит?

— Потому что не может позволить себе такого риска, как появление на задних скамейках бывших членов кабинета, впавших в неистовство. Сегодняшнее его большинство в 24 места может исчезнуть при первой же парламентской схватке. Вокруг него должна быть тишь да гладь. Он не может предложить никому новые посты в кабинете — новые министры стараются показать, на что они способны, а вы в прессе расписываете каждый их вдох и шаг. Их взгляды внезапно становятся значительными для тех, кто пишет передовые статьи, и мы вдруг видим, что они не просто исполняют свои министерские обязанности, а делают уже заявку на лидерство. Текущая государственная работа забрасывается, все то и дело начинают беспокойно оглядываться на коллег, вместо того чтобы зорко следить за оппозицией. Правительство охватывает замешательство, премьер-министр все больше теряет популярность и авторитет, и неожиданно мы обнаруживаем, что перед нашими глазами уже разворачивается самая настоящая борьба за власть.

— Значит, все должны оставаться на своих местах. Вы считаете, что это здравая стратегия?

Он сделал большой глоток виски.

— Если бы я был капитаном «Титаника», то, заметив прямо по курсу огромный айсберг, не стал бы давать команду Так держать! Я потребовал бы сменить курс.

— Вы не сказали это премьер-министру, когда были у него сегодня днем?

— Матти, вы хотите от меня слишком многого! — протестующе воскликнул он. — Я доверяю вашей профессиональной честности и с удовольствием беседую с вами, но было бы рискованно посвящать вас в детали нашего разговора.

Матти так и не сдвинулась с краешка дивана. Она отдавала себе отчет в важности услышанного и исполнилась решимости добиться большего.

— Хорошо, один вопрос о лорде Уильямсе. Он был сегодня у премьер-министра, но если они просто решили ничего не делать, то не слишком ли долго для этого он у него пробыл?