Валентина Мальцева - КГБ в смокинге-2: Женщина из отеля «Мэриотт» Книга 2

Апрель 1978 года

Узорчатая арка над входом в книжный магазин «Филипп Кентенбери» в районе Мэйфер, одном из самых респектабельных в Лондоне, где даже суета носила отпечаток сдержанности и благополучия, была украшена огромными золотыми цифрами «1865». Не вызывающая никаких сомнений английская фамилия Кентенбери в сочетании с четырьмя магическими цифрами, по замыслу создателя этой своеобразной визитной карточки должны были напоминать обитателям и гостям Мэйфера, как бесконечно давно существует это святилище духа, культуры и интеллекта, напоминавшее сквозь идеально вымытые стеклянные витрины книжного магазина объемную гравюру середины прошлого века с изображением крохотного уголка безнадежно канувшей в прошлое британской империи, так милой сердцу любого добропорядочного англичанина.

Столь необычный интерьер, как правило, притягивал прохожих. Многие люди, в которых — во всяком случае, внешне — трудно было заподозрить страстных книгочеев, даже заходили внутрь, извещая о своем появлении мелодичным треньканьем колокольчика, подвязанного витым китайским шнурком к верхней части старинной черной двери с бронзовой ручкой.

Магазин представлял собой достаточно скромное по площади двухплоскостное пространство, насыщенное чистым, кондиционированным воздухом с легким, почти неуловимым запахом жасмина. Первый уровень занимали четыре параллельных ряда великолепных старинных книжных стеллажей цвета выставленного на солнце бокала со старым бренди. Книги, многие из которых были ровесницами, а некоторые — даже родителями своего деревянного хранилища, представляли собой немалую ценность и имели шанс перекочевать из этого магазина в библиотеку постоянного или случайного посетителя только в случае достаточной финансовой состоятельности последнего. В основном это были старинные английские и ирландские романы, к целомудрию которых не смогли бы предъявить претензии даже представители пуританских сект, поваренные книги XVI–XVII веков, толстенные фолианты по астрологии и оккультизму в добротных переплетах свиной кожи, богато иллюстрированная детская и юношеская литература начала века, исследования знаменитых британских путешественников и этнографов с географическими картами и литографическими изображениями сцен охоты на львов в африканской саванне, заботливо отделенные от желтоватых страниц тончайшим пергаментом, а также фундаментальные альбомы конца прошлого века по истории живописи, архитектуры и театрального костюма.

Вторая плоскость помещения, которую соединяла с первой широкая деревянная лестница с перилами, обитыми темно-вишневым портьерным бархатом, возвышалась примерно на полметра и представляла собой нечто среднее между читальным залом и гостиной. Сюда приглашались только постоянные клиенты магазина. Здесь, за чашкой цейлонского чая, им предлагали уже несомненные книжные раритеты, стоимость которых могла вызвать уважительно-удивленное «О-о!» даже у привыкших к пятизначным цифрам завсегдатаев самых респектабельных международных аукционов.

Конторка владельца, Питера Уотермайера, занимавшая правый от входа угол помещения, настолько естественно вписывалась в общий интерьер книжного магазина, что некоторые, самые рассеянные посетители, задумчиво прохаживаясь между стеллажами, неизменно натыкались на старинное бюро-секретер с мраморным письменным прибором на зеленом сукне стола и предупредительно-вежливую улыбку владельца магазина, с радушием принимавшего сбивчивые извинения.

Питер Уотермайер — невысокий 54-летний седой англичанин с длинным, в мелких красных прожилках лицом, вытянутость которого еще больше усиливали роскошные бакенбарды, скрывавшиеся где-то под крахмальным воротничком белой рубашки, имел самое непосредственное отношение к Филиппу Кентенбери — он был правнуком основателя дела и получил книжный магазин в наследство от своей матери почти сразу же после окончания Кембриджского университета — то есть когда Питеру Уотермайеру исполнилось двадцать пять лет. Это было в сорок девятом году. В Кембридже Уотермайер с отличием закончил археологический факультет. Он был молод, но не по годам корректен, сдержан и даже инертен. Единственным увлечением, которому Питер предавался с пылкостью молодого возлюбленного, были книги. Читал он сутками, запоем, обретая в таинственном и непредсказуемом мире чужих переживаний, поисков и открытий так недостающую ему уверенность в своих силах, в своих способностях, которые, по его глубокому убеждению, должны были, не будучи востребованными и оцененными по достоинству, обратиться с годами в тлен и навсегда исчезнуть вместе с ним. Стоит ли удивляться, что немногочисленные друзья и знакомые находили Питера довольно пресным и нудным собеседником, начисто лишенным обаяния и индивидуальности. Уотермайер был далеко не глуп, прекрасно понимал, что людям он в тягость, а потому, со временем, превратился в самого настоящего затворника, отгородив себя от остального мира книжными стеллажами.

Несмотря на прекрасные результаты, достигнутые на стезе образования, Питер всем сердцем ненавидел археологию, которую взялся изучать под давлением своей деспотичной матери. Вот почему скоропостижная смерть его еще не старой родительницы и наследство в виде респектабельного книжного магазина в самом престижном районе Лондона явились для Питера своеобразным знамением свыше.

Едва только вступив в права наследования, Питер засунул в самый дальний ящик письменного стола диплом об окончании с отличием Кембриджского университета, купил в магазине на Бонд-стрит два совершенно одинаковых черных сюртука, сшитых по моде тридцатых годов, и практически переселился в свой книжный магазин, где впервые в жизни почувствовал себя почти счастливым. Почти, поскольку Уотермайер был еще сравнительно молодым мужчиной и нуждался в пусть минимальном, но все-таки общении с какой-нибудь женщиной. Плотские утехи, которые круглосуточно предоставлялись в сомнительного рода заведениях под красными и розовыми неоновыми фонарями в Сохо, Питер с чисто британским снобизмом категорически отвергал. А потому женился в пятьдесят первом году на миловидной, хоть и с некоторыми признаками перезрелости, особе по имени Гортензия Мак-Менэм, с которой Питера познакомила тетка по отцовской линии. Гортензия была старше его на четыре года, происходила из достаточно богатой шотландской семьи, была образованна, скупа и до неприличия любопытна.