Мартин Смит - Парк Горького

— Ваши ребята вас весь день разыскивали, — сказал полковник.

Аркадий позвонил в "Украину". Трубку поднял Паша и с гордостью объявил, что они с Фетом подключились к телефону Голодкина и слышали, как кто-то назначал фарцовщику встречу в парке Горького. Вроде бы американец. А может, эстонец.

— Так американец или эстонец?

— По-русски он хорошо говорил, но как-то не так.

— А что же это вы, Паша, без ордера к телефону гражданина Голодкина подключились? Статьи двенадцатая и сто тридцать четвертая, между прочим.

— Я ж не теоретик вроде вас, — обиженно буркнул Паша. — Где мне статьи знать, серому!

— Да ладно. Значит, ты остался дежурить, а Фет отправился в парк? Фотоаппарат захватить не забыл?

— То-то и оно! Пока он камеру искал, время и прошло. Весь парк обегал — никого.

— Ну ничего, прослушаем запись их беседы. Сравним…

— Так я же не записал!

Аркадий повесил трубку, и тут же его окликнул Людин.

— Подите-ка сюда. На полотенце я обнаружил десять волос. Сравнил под микроскопом с волосом с кепки. Они, несомненно, принадлежат разным людям. Тот полуседой и вьется, а этот просто серебряный и прямой. Конечно, сделаем анализы, но и так ясно.

Аркадий посмотрел в оба микроскопа. Да, "сукиным сыном" в парке его назвал не Осборн.

Аркадий пошел в угрозыск выпить кофе, горько усмехаясь. Ну, шерлоки холмсы! Камеру отыскать не могут, а какой-то не то американец, не то эстонец разгуливает по парку, и даже голос его не записан! Начальник же тем временем крадет казенное полотенце и очищает от подозрений единственного подходящего кандидата в преступники.

Аркадия вызывает к телефону Сибирь.

Участковый из Усть-Кута с подходящей фамилией Якутский имел сообщить в связи с объявленным всесоюзным розыском, что по поводу хищений социалистической собственности ими разыскивается бесследно исчезнувшая гражданка Давыдова Валерия Семеновна, девятнадцати лет, проживавшая в Усть-Куте, а также ее сообщник Бородин Константин Ильич, двадцати четырех лет.

Аркадий поискал глазами карту: где этот чертов Усть-Кут? По словам Якутского, выходило, что этот Бородин — редкостная сволочь: браконьер, спекулировал радиодеталями, тайком мыл золото, крал запчасти к грузовикам, предназначавшиеся для строительства БАМа, — они же под открытым небом хранятся! Его с Давыдовой как раз собирались арестовать, а они сбежали. По мнению участкового, либо отсиживаются на какой-нибудь дальней заимке, либо кто-нибудь их прикончил.

— Когда их в последний раз видели?

— В октябре. В Иркутске.

— Кто-нибудь из них умел реставрировать иконы?

— У нас тут чему только не научишься!

— Пришлите их фотографии и все имеющиеся у вас сведения о них, — быстро сказал Аркадий, чувствуя, что связь вот-вот прервется.

— Константин Бородин — это же Костя-Головорез, сообщил уже еле слышный голос. Знаменитость. На всю Сибирь.

Аркадия требует к себе Цыпин, которого как раз арестовали за убийство грабителя, намеревавшегося отобрать у него выручку от продажи краденого бензина. Цыпин предлагает Аркадию в осведомители своего дружка Лебедя, опасаясь, что тот без него пропадет, — "деньги-то все больше я добывал". Лебедь ждет Аркадия у ворот тюрьмы. И, в свою очередь, просит Аркадия ему не платить, а лучше сделать что-нибудь для Цыпина.

Аркадий с Пашей ездят по Москве, наводя справки о Голодкине. В конце концов они узнают, что он должен быть в магазине "Мелодия" на Калининском проспекте.

Аркадий и Паша сидели за столиком уличного кафе напротив узкого торца высотного здания, в котором помещался магазин грампластинок "Мелодия".

— Летом тут веселее! — заметил Паша, стуча зубами и ковыряя ложечкой кофейное мороженое в клубничном сиропе.

По ту сторону проспекта в переулок свернула ярко-красная "тойота". Минуту спустя Федор Голодкин, в умопомрачительном пальто, каракулевом кепи, ковбойских сапогах и джинсах, небрежной походкой направился к дверям магазина. Аркадий с Пашей уже нырнули в подземный переход. Сквозь зеркальные стекла они увидели, что Голодкин стоит в глубине магазина у прилавка и перебирает пластинки, судя по конвертам, отнюдь не развлекательные. От него отходил продавец, пряча в карман деньги. Паша остался у дверей, а Аркадий, лавируя между несовершеннолетними любителями эстрады, пробрался к Голодкину. Он увидел модно взлохмаченную рыжеватую шевелюру, опухшее лицо, шрам у рта.

— Речь товарища Л.И. Брежнева на XXIV съезде КПСС, — прочел вслух Аркадий.

— Отвали! — Голодкин отодвинул Аркадия локтем, но тот вывернул ему руку так, что из конверта вывалились три пластинки: "Кисс", "Роллинг стоунз", "Сестры Пойнтер".

— Веселенький был съезд, — сказал Аркадий.

Он отвез Голодкина в свой кабинет на Новокузнецкой. Расчет был прост: Чучин-то рядом, так, значит, он на своем ценном осведомителе поставил крест, а может, и сам загремел. Голодкин обязательно должен был прийти к такому выводу.

— Я не меньше вашего удивился, когда увидел эти пластинки, — с места в карьер заявил Голодкин. — Вышла какая-то ошибка. Вам самому смешно станет.

В кабинет вошел Паша с папкой.

— Мое дело? — осведомился Голодкин. — Ну да. Я уже давно с вами сотрудничаю.

— А пластинки? — напомнил Аркадий.

— Ну что пластинки! Способ внедрения в круги золотой молодежи. И вообще, что бы вы мне ни паяли, я все делал исключительно в интересах следственного отдела прокуратуры.

— Врешь! — вскипел Паша. — Эх, врезать бы тебе, чтобы не завирался!

— Только с целью войти в доверие к настоящим спекулянтам и антисоветским элементам, — стоял на своем Голодкин.

— С помощью убийства? — Паша стукнул кулаком по столу.

— Убийства? — Глаза Голодкина округлились. — Ни про какое убийство я ничего не знаю!

— Мы же только время с ним теряем, — сказал Паша, оборачиваясь к Аркадию. — Он все врет.

— Ничего. Для начала гражданин Голодкин расскажет тебе о женщинах, услуги которых любезно предоставлял желающим, — ответил Аркадий и открыл папку, в которой лежали материалы, полученные из Усть-Кута. Почти не слушая Пашу с Голодкиным, он начал их перечитывать.

Константин Бородкин, по прозвищу Костя-Головорез, рос в Иркутске сиротой и был учеником плотника, работавшего в реставрируемом Знаменском монастыре. Вскоре он сбежал из ПТУ и с якутскими кочевниками ходил за Полярный круг охотиться на песцов. Впервые милиция обратила на Костю внимание, когда он с дружками проник в запретную зону золотых приисков в бассейне Лены. Ему еще не было двадцати, а он уже разыскивался за кражу билетов Аэрофлота, хулиганство, спекуляцию радиодеталями для сборки собственных радиопередатчиков, которые создавали неразбериху в эфире, и за добрый старый грабеж на большой дороге. Он укрывался в глухой тайге, где его невозможно было выследить даже с вертолета. Фотографий его в делах последних лет не имелось, если не считать газетного снимка, на котором он был запечатлен совершенно случайно. Выходящая из какого-то подъезда толпа человек в тридцать, и на заднем плане обведено кружком нагло-красивое лицо с широкими скулами.