Айра Левин - Мальчики Из Бразилии

Брюнет, закрыв за ним дверь, встал лицом к ней. Высоко подняв руки и согнув пальцы, он прошелся, как по клавиатуре, по верхней кромке косяка. Затем мед­ленно развел руки по сторонам его.

Человек в белом, отойдя, остановился спиной к двер­ному проему, пока блондин, присев на корточки, осмат­ривал тыльную поверхность столешницы. Промяв распи­санные белым и коричневым подушки на стульях, он снял их с бамбуковых сидений и отбросил в сторону. Собрав воедино все татами, он тщательно промял травя­нистую структуру каждой из них.

Встав на колени, он засунул голову под стол и вни­мательно осмотрел каждую из ножек. Пригнувшись еще ниже, вывернувшись, он внимательно осмотрел все де­тали столешницы, обращенной к полу.

Покончив с этим, он вылез из-под стола и привел стулья в прежний вид, придав каждой из спинок тот угол, что и был задан им раньше, после чего пригляделся к ним с тыльной стороны.

Человек в белом прохаживался по комнате, расстеги­вая пиджак. Поставив было свой чемоданчик на пол, он осторожно поднял его и пристроил на подлокотнике кресла, и сел сам, вытянув ноги в специальном углубле­нии под столом.

Блондин поправил спинку сидения.

- Danke, - сказал человек в белом.

- Bitte, - ответил блондин, после чего занял место у стенки рядом с дверным проемом.

Человек в белом стянул перчатки, с удовольствием рассматривая стол перед собой. Черноволосый с возде­тыми руками медленно, боком, продвигался к дверному проему между двумя помещениями, неторопливо иссле­дуя каждый сантиметр плинтуса.

Раздался легкий стук в двери; блондин повернулся в ту сторону, как и черноволосый, тут же опустивший руки. Прислушавшись, блондин открыл двери, пропу­стив официантку в розовом кимоно, которая, отпуская поклоны, доставила в комнату поднос. Ее ножки в белых носках прошуршали по татами.

- Ага! - с удовольствием воскликнул человек в бе­лом, складывая перчатки. Выражение энтузиазма на лице тут же покинуло его, когда женщина, склонившись перед ним, взяла со стола салфетку и палочки для еды. - И как же тебя зовут, дорогая? - с наигранной весе­лостью спросил он.

- Цуруко, сеньор, - официантка опустила поднос.

- Цуруко! - широко открытыми глазами он посмот­рел на своих спутников, словно приглашая их разделить свое удивление при таком неожиданном открытии.

Официантка, поставив напиток, поднялась из пол­усогнутого положения и сделала шаг назад.

- Пока не появятся мои гости, Цуруко, я не хочу, чтобы меня беспокоили.

- Да, сеньор, - повернувшись, она на полусогнутых ногах покинула комнату.

Блондин закрыл за ней двери и занял свое место около них. Черноволосый, повернувшись, продолжил ис­следование обшивки.

- Цу-ру-ко, - сказал человек в белом, подтягивая к себе поближе кейс. По-немецки он продолжил:

- Если она считается хорошенькой, что тогда пред­ставляют собой другие?

Блондин лишь насмешливо хмыкнул.

Человек в белом кончиком пальца набрал номер на кодовом замке чемоданчика и откинул его крышку. По­ложив в него сложенные перчатки, он порылся среди пачек бумаги и конвертов, и извлек из их гущи тонкий журнальчик - «Ланцет», английский медицинский жур­нал. Он положил его на стол рядом со своей тарелкой. Рассматривая обложку, он вынул из нагрудного кармана потертый очечник, и извлек из него очки в черной оправе. Расцепив дужки, он водрузил их на нос, вернул очечник на место и разгладил аккуратно подстрижен­ные усики. Кисти рук у него были маленькие, розовые и чистые, как у младенца. Из другого внутреннего кармана появился плоский золотой портсигар, на котором была выгравирована длинная надпись.

Блондин стоял на том же месте, у дверного проема. Черноволосый, исследовав стены, принялся за пол, за дополнительный столик и за стулья, хотя они были уже осмотрены. Вытащив на середину комнаты один из сто­ликов, он вскарабкался на него и маленькой хромиро­ванной отверткой принялся отвинчивать шурупы, кре­пящие плафон к потолку.

Человек в белом продолжал читать «Ланцет», попи­вая доставленный ему «Дюбонне» и куря сигарету. Вре­мя от времени он с легким присвистом втягивал воздух в щербинку между верхних зубов. Порой он удивлялся прочитанному. А однажды даже воскликнул по-англий­ски:

- Вы абсолютно неправы, сэр!

Гости появлялись один за другим в пределах четырех минут: первый положил шляпу, не выпуская из рук ат­таше-кейса, без трех минут восемь, а последний - в одну минуту девятого. Когда каждый из прибывших проходил вереницу кланяющихся и приседающих японцев, его у подножия лестницы вежливо встречал блондин; обме­нявшись с гостем несколькими словами, он показывал ему путь наверх, где брюнет стоял у шеренги обуви у открытых дверей.

В помещении собралось шесть элегантно одетых дело­вых людей, нордического типа; оставшись в носках, они вежливо раскланивались друг с другом и по-испански или по-португальски представлялись мужчине в белом.

- Игнасио Каррера, доктор. Польщен встречей с вами.

- Хеллоу! Вы ли это? Увы, не могу подняться. При­кован к месту. Это Хосе де Лима из Рио. Игнасио Кар­рера из Буэнос-Айреса.

- Доктор? Я Хорхе Рамос.

- Друг мой! Ваш брат был моей правой рукой. Про­стите, что принимаю вас сидя: я в ловушке. Игнасио Каррера из Буэнос-Айреса, Хосе де Лима из Рио. Хорхе Рамос, здешний, из Сан-Пауло.

Двое из гостей оказались старыми друзьями, обрадо­вавшимися встрече.

- В Сантъяго! Куда же вы делись?

- В Рио!

Еще один вошедший попытался представиться, щелк­нув каблуками, что у него не получилось:

- Антонио Паз, Порто-Аллегре!

В согбенных позах они разместились вокруг стола, подшучивая друг над другом из-за сковывавшего их неудобства и даже постанывая; рядом с каждым нахо­дился портфель или дипломат; потряхивая, они раскры­вали салфетки, раскладывая их на колени, и называли грациозно приседающей официантке свои любимые на­питки. Плосколицая Цуруко положила рядом с каждым из гостей исходящие паром горячие полотенца - выти­рать руки.

Постепенно присутствующие все реже стали прибе­гать к испанскому и португальскому, которые стали уступать место немецкому; все чаще стали слышны не­мецкие имена.

- О, я же знаю вас. Вы служили у Штангля, не так ли? В Треблинке?

- Никак вы сказали «Фарнбах»? Моя жена урожден­ная Фарнбах, из Ленгена, что рядом с Франкфуртом.

Подали напитки и маленькие тарелочки с закуска­ми - крохотные креветки и шарики измельченного мя­са. Человек в белом продемонстрировал изощренное ис­кусство владения палочками. Те, кто умели ими поль­зоваться, подсказывали неумелым соседям.

- Вилку, ради Бога!

- Нет, нет! - засмеялся человек в белом, обращаясь к действительно хорошенькой юной официантке. - Мы его научим! Он должен научиться!