Виктор Сафронов - Пророки богов или Импотенты

— Хрен вам всем, а не информацию, — упрямился закалённый в алкогольных боях прапорщик, — Отвяжитесь идолы, нехрещенныя. — После чего, с кривозажатой в потной ладони фигой падал со стула. Стоящие под дверями коммунары, привыкшие к таким падениям в условиях строжайшего запрета на спиртное, скоренько грузили благодетеля в кроватку, допивали оставшийся спирт, а шпионов прогоняли прочь.

Если некто, перед самым твоим носом перешел дорогу, ведя на поводке пьяного гуся, это следует воспринимать, как неизбежное направление к крупному пари или как очередной эпизод спасения Рима?

Содержание и наполнение вешалки угнетало неимоверно — на ней висело всё, что угодно — кроме людей, не сумевших перешагнуть современную драму бытия.

Как только за дверью случиться партия в покер, там обязательно будет выигрышное пари. Делать нечего. Окружил себя стеной непонимания. Перезарядил ауру — кармой. Попытался найти самый короткий путь к счастью.

Коноплеводы и маковеды, приступили к сбору рекордного урожая сельскохозяйственных культур. Закрома Родины сладко стонут от предвкушения окончания битвы за урожай. Даёшь Отчизне, новые успехи в покорении рекордов передовиков сел и аулов.

Представление публике часов, с имеющимся запасом замеров времени заканчивается. Остальное наступит позже, когда высохнет белье и закончиться ураган. Аминь.

Ночью, ворочаясь с боку на бок, приходят мысли, сумбурные, непонятные после которых ответов нет, только еще больше вопросов. Ночью, я глубоко переживаю за судьбу Родины, демократии и народа, а если проснуться не успею, то переживаю ещё больше!

Процесс реформирования мыслей и формирование новых идей — это достаточно сложный вопрос. Все было очень и очень серьёзно, хотя, не заботясь о последствиях деятельность вносила элемент комфорта, причём, со мной или без меня это уже было не важно, главное, я пытался избежать взрыва, способного ввергнуть меня в пучину слабоумия либо просто уложить навсегда с инфарктом — что нормально или инсультом, а вот это уже полная дрянь, исходя из последующей инвалидности и, только потом — смерти. Как не выдать распирающие тебя в разные стороны эмоции?

Зачем я связался с этим делом? Только для того, чтобы приостановить свои успехи в саморазрушении. Одно исключает другое.

Выявление шаблонов и закономерностей. Когда пытаешься играть роль «агента на задании — лучшего друга прокаженных» как провинциальный купчишка-актёришко, вживаешься в неё. Потом вживаешься ещё серьёзней: что-то внутри приоткрывается, удивительным образом обостряются все чувства, дикие инстинкты выступают вперёд. Начинаешь слышать запахи волнения, ощущать, как собственные чувства других, чужие раздражение, страх, фальшь, ложь, несварение желудка. Слышишь, что человек думает о тебе, что и кого он готов заказать сидя в ресторане. Особенно, хорош или плох, сказанный тебе в спину комплимент: «Смотри, какой еб…тый мужик пошёл». Поэтому, не глядя в зубы даренному коню, давишься — а пьёшь. Это не слезы, не отчаяние и не проявление радости — это акварельные краски украшающие быт внедрённого по собственной инициативе агента.

Алавердян опять, как преступник, обвиненный в государственной измене, тряс щеками и колыхал от негодования животом:

— Эта сука, прикормленная Борзым не должна добраться до него, ей нельзя приезжать к нему.

Он ещё долго бушевал, стоя на краю пропасти собственного безумия, пока по знакомым всем признакам у него не начался регулярный в таких случаях эпилептический припадок. Привычные верёвки, смирительные рубашки, уколы — всё это расслабило гладкую мускулатуру и заставило его уснуть.

Пока пеленали этого борова, мне подумалось, а ведь этот психопат точно угрохает первую красавицу России. Вот так, запросто. Выдаст какому-нибудь уроду пару долларовых брикетов, обрисует с пеной у рта, вытаращенными из орбит глазами цель и всё: «Гражданская панихида и траурный митинг, по народной артистке России, приме-балерине Кировского театра, Глафире Торчковой, прошу считать открытым».

Я знаю этот материал изнутри, поэтому мне легче говорить и рассуждать о нём, плетясь в хвосте каравана или сидя на полудохлом верблюде. Именно в таких условиях, имея за плечами буйнопомешанного, приходится прислуживать собственным идеалам.

Глафира Торчкова, звезда с юных лет. В известной степи развращенна и испорчена успехом и поклонением тысяч поклонников. Что и говорить, та ещё штучка. Обычного приёма — маузером по затылку, для её убеждения в неправоте собственных поступков будет мало. Изящная и талантливая женщина просто обязана сама сделать выбор. Мне придётся только подсказать правильное, на мой взгляд, направление.

Делать нечего, отследили посадку Торчковой в СВ, кстати, другим транспортом она и не ездила. Не доезжая до Бологого, без скрипов вскрыли её купе и, стараясь особо не испугать, пинцетом открыли глаза.

Дождался пока она, смешно вытаращив глаза от испуга, откричит, отвозмущается после достал кляп и вежливо постарался объяснить красавице Глафире, какой она, дуррррра-балетная, подвергла опасности свою прекрасную жизнь, приняв предложение г. Борзова (г. — читать, как гниды) принять участие в его творческом, отчетном мероприятии.

Девушка-прима оказалась не только красавицей, но и что меня сбило с ног — умницей. Дрожа всем худеньким тельцем, икая от холода и страха, схватывала всё на лету. Многолетнее, культивируемое кокетство — исчезло. Признаки звездности, вообще не просматривалась. Даже было как-то жалко [2] прим. автора — а сейчас, долгожданная, развязная шутка связанная с наличие полураздетой красотки отпускать её, не использовав тренированное синюшное тело по назначению [3] прим. автора — жаль, что ты, читатель не заржал и задорно не рассмеялся, но я хоть попытался тебя рассмешить испугом и ужасом молодой и красивой женщины .

Сопровождение, выделенное Борзовым, в виде четырёх штук мордатых и пахнущих дешёвым одеколоном субъектов, в качестве охраны, моими усилиями щедро угостили клофелином. Чуток отклофелинили, а они и отключились. Сразу после паровозного гудка и отправления из Питера, им в купе (справа и слева от купе Глафиры) передали по очень красивой бутылке коньяка, с заграничными буквами, то там, то сям, в беспорядке разбросанными на этикетке и словами «Cognac» по середине.

Впрочем, по поводу моего восхищения умом красавицы, возможно, я поторопился. Хотя, нет. Звезда балета попросту не проснулась нормально, т. к. с бухты-барахты начала интересоваться обещанными ей крупными деньгами.