Леонид Млечин - Последний довод

Азартные игры в последние годы превратились в выгоднейший бизнес в Америке. Одно только букме-керство приносило в год 60–75 миллиардов долларов, немногим меньше, чем торговля наркотиками. Зато в отличие от торговцев наркотиками заправилы бизнеса на азартных играх могли меньше бояться тюремной скамьи. Нелегальное букмекерство пользовалось мощной поддержкой купленной полиции и местных политиков. Владельцы тотализаторов, казино, устроители лотерей всегда имели в друзьях нескольких конгрессменов и сенаторов в законодательных собраниях штатов.

Получая деньги от владельцев казино, сенатор Плиммер особенно не рисковал, зная, что общественное мнение снисходительно относится к азартным играм. А всякую связь владельцев казино с мафией Плиммер решительно отрицал. В штате Невада он провел через конгресс закон легализовавший практически все виды азартных игр, а затем заявил газетам, что налоги на казино и тотализаторы дают больше половины доходов в бюджет штата.

За эту сторону своей жизни он не беспокоился. Но вот видеопленки, снятые в квартире Джози, сломают его карьеру. Средний американец по натуре ханжа, все, что происходит за закрытыми дверями и плотно задернутыми шторами, его не касается. Но уж если чье-то грязное белье вытащено на свет божий, то пощады не будет.

Джози не только передала Уинтерсу сами пленки, но и привезла из дома видеомагнитофон, который они немедленно подключили к стоявшему в номере телевизору. Джози посидела минут пятнадцать и ушла. Уинтерс остался один. Он еще раз внимательно просмотрел пленки, смакуя наиболее откровенные сцены. Его немного удивило, что все присутствовавшие на вечеринке у Джози употребляли кокаин, хотя, с другой стороны, именно кокаин стал всеамериканским наркотиком.

Кокаин уже не считался тайным грехом элиты, экзотической и скандальной блажью голливудских снобов, как это было еще не так давно, — вызывающее мотовство, порошок счастья, вдыхаемый через свернутые трубочкой стодолларовые купюры. Кокаин, убеждался Уинтерс, ныне эмблема благополучия и высокого общественного положения.

До 1906 года кокаин свободно продавался в Соединенных Штатах. Он содержался и в кока-коле, но в том же году компании в соответствии с решением федерального правительства пришлось исключить наркотик из хранящегося в тайне состава этого напитка.

Бросив бейсбол, Уинтерс несколько месяцев употреблял кокаин. Вскоре он убедился, что эйфорический взлет, чувство уверенности и приподнятости, наступающие после нескольких коротких затяжек, быстро переходят в подавленность. Регулярное применение наркотика вызывало у него депрессию, раздражительность. Но больше всего он испугался, когда обнаружил, что привыкает к кокаину. Он признался Джози:

— Мне говорили, что к кокаину не привыкают. И мне было хорошо. После дозы я чувствую себя другим человеком. Но первое, что хочется этому новому человеку, — принять еще одну дозу.

Когда Уинтерс поехал в штат Колорадо отдохнуть в горах, он познакомился с большой компанией весьма состоятельных людей, не делавших секрета из употребления кокаина. Курорт Аспен и вовсе был известен как “гуляйгород”, там была распространена кокаиновая эпидемия. Множество молодых людей неплохо зарабатывали, перепродавая только что купленный кокаин, добавив в него предварительно какой-нибудь дряни. Никто из знакомых Уинтерса не стеснялся своей привычки. Они были завсегдатаями магазинов для наркоманов — вашингтонского “Сундука удовольствий” и голливудской “Снежной леди”, где покупали сверкающие золотые лезвия для разрезания кристаллов кокаина, серебряные нюхательные ложечки. Само обладание наркотиком определяло статус человека — кокаин равносилен деньгам, деньги равносильны власти.

Некоторое время Уинтерс, пару раз с выгодой перепродавший своим приятелям граммов по пятьдесят кокаина, подумывал, не заняться ли ему этим делом всерьез.

Девяносто процентов кокового листа поступало с гор Перу и Боливии (департаменты Ла-Пас и Когамба). В одной только Боливии в год производилось не менее двухсот двадцати тонн сульфата кокаина, килограмм которого стоит пять тысяч долларов. Молодым летчикам в голубых джинсах и бейсбольных шапочках платили за рейс до десяти тысяч долларов — они вывозили сульфат кокаина в Колумбию для рафинирования. Даже самый маленький самолет брал на борт не менее полутонны — верных четыре с половиной миллиона долларов. В США наркотик доставляли контрабандисты, чья изобретательность не знала предела. Они прятали кокаин в чем угодно — от банок из-под леденцов до париков, иногда глотали пластиковые мешочки с порошком они случалось, взрывались в желудке, исход смертельный. Но контрабандисты шли на риск. В Боготе, столице Колумбии, килограмм 90-процентного кокаина стоил десять тысяч долларов, в Нью-Йорке — шестьдесят тысяч. Поскольку порошок, продающийся на улице содержит не более двенадцати процентов чистого кокаина первоначальный килограмм увеличивался до восьми килограммов и приносил торговцам не менее полумиллиона долларов.

Но Уинтерс побоялся влезать в этот бизнес. Он боялся не агентов управления по борьбе с наркотиками, а конкурентов, профессиональных торговцев кокаином, в основном бежавших с Кубы бывших сторонников режима Батисты. Называли их “кокаиновыми ковбоями” — за готовность убивать во имя своего бизнеса. В распоряжении “кокаиновых ковбоев” были не только лучшие суда, самолеты, любое оружие, которое только можно купить за деньги, они имели собственную разведку и контрразведку и наняли вышедшего в отставку крупного военного для руководства операциями. Их главным партнером в Боливии был Роберто Суарес Гомес — человек с внешностью киногероя и многосотмиллионными вкладами в нескольких швейцарских банках. Он чувствовал себя полным хозяином в стране, потому что в его секретных платежных ведомостях числились высшие правительственные чиновники и полицейские. Параллельно он содержал армию наемных убийц, состоящую из бывших офицеров белой родезийской армии и просто “солдат удачи”. Инструктировали этих бандитов четыре нациста, укрывшиеся после разгрома гитлеровской Германии в Боливии, среди них был и лионский палач — бывший гестаповец Клаус Барбье.

Ссориться с такими людьми слишком опасно, благоразумно решил Уинтерс.

После одной бурно проведенной ночи он выкурил подряд две трубки “фрибейса” — высококонцентрированный героин, который не нюхают, а курят, — и вдруг все его тело стало холодеть У него было такое чувство будто он вот-вот упадет в обморок В глазах потемнело все окружающие предметы отдалились Силы и жизнь покидали его Каждый вдох стоил ему титанических усилий Больше он не принимал кокаина, хотя у Джози всегда водился порошок.