Светлана Воинская - Поцелуй Валькирии

Адель взошла на деревянный помост, ей связали руки. Петля касалась ее щеки. Среди масок она единственная, у кого осталось лицо, отрешенно думала Адель. Петля медленно затянулась круг горла. Веревочное искусство, насекомьи игры… Адель смотрела на них сверху — на нерешительно копошащихся или застывших от ужаса клоунов. У потолка она заметила темные ниши и закричала:

— Евгений! Я знаю, вы здесь, принц. Процесс снимают на кинопленку. Можете быть уверены, они заставят вас отказаться от престола! — она видела, как один из судей вскочил с места и приказал соседу проверить помещения. Слуга бросился вон.

Рядом возник Примориус, он сорвал с ее шеи кулон.

— Ты будешь его убийцей!

Принца тут же схватили, Адель видела, как в его рот всыпают содержимое ее кулона, а он пытается вырваться.

Thurisaz— ворота.

Представьте, что стоите перед воротами на вершине горы. Вся ваша жизнь осталась позади и внизу. Перед тем, как идти вперед, вспомните прошлое — все, что привело вас сюда. Окиньте это взглядом и отпустите, а теперь — шагните за ворота.

По лабиринту катакомб ее потащили к камере, толкнули к нарам. Адель легла и отвернулась к стене, чтобы сосредоточиться на своей боли. Один из судей присел на край постели и распустил ее светлые волосы. Внезапно боль отпустила ее, будто ушла совсем.

— Эрик, можешь снять маску, — почему-то ее голос такой же, как обычно. Ни муки, ни стона. Холодный расчет владеет сознанием — разобраться со всем, что отвлекает ее. Побыстрее разделаться. — Теперь на твоем пути к трону стоит только Густав.

— Умненькая девочка, — он перебирал локон за локоном, играл ими, и Адель чувствовала холод его пальцев. — У меня к тебе какая-то болезненная привязанность. Я очень бережно относился к тебе, ведь моя жена тоже беременна, в такой период мужчины поистине трогательны. Но ты сама все испортила, — он гладил ее по волосам. — Зачем ты полезла во все это?

— С берега океан не поймешь, — неопределенно ответила она. — Мы впервые встретились в магазине, и твое лицо показалось мне знакомым. Через некоторое время я вспомнила, где мы виделись. В Иерусалиме. За два дня до убийства Фольке, — она говорила быстро, чтобы успеть до новой схватки. Схватка! Борьба с самой собой, со своим ребенком. Она устала драться. — Двое шведов последовали за мной в Нью-Йорк, неожиданно появляешься ты — организатор слежки. И вскоре у меня появилась твоя фотография — бродвейский фотограф некстати запечатлел нас рядом.

Ее догадки подтвердил портье «Эдисона», когда она показала ему карточку:

— Этот человек появлялся здесь?

Тот кивнул.

Она клюнула на искусство мастера татуировки и попала в смертельную ловушку, выстрел в окно должен был завершить дело. Адель чудом избежала пули. Все это время она терялась в догадках, зачем Эрику ее жизнь. Вопросы привели ее в Стокгольм.

Еще в больнице кое-что прояснилось. «Представьте себе избалованного принца, — говорил доктор, — который считает, что все другие недостойны существования. Но он забыл, что все другие — тоже принцы».

После бабушка Эрика София ненароком просветила ее: лучшие кандидатуры на шведский престол убиты или женаты на хорошеньких простушках. Остался Густав. Бах! На Бирке, среди раскопов Адель представила, как осыпается земля, погребая в разрытой археологами яме изуродованное тело принца. И что будет дальше? Ей захотелось это выяснить. Брат Густава Вильгельм не имеет наследника — Леннарт женат по любви, у другого претендента Карла незаконнорожденный сын, а Евгений по замыслу должен отказаться от трона ввиду участия в убийстве беременной немки. Происшествие планировалось запечатлеть на кинопленку.

Фольке слыл умнейшим человеком современности, он быстро понял причину череды удачных смертей и скоропалительных браков и был убит.

Отделив светлые прядки, Эрик обвивал ими свои пальцы, переплетал спиралями и косами кельтского узора — креста на своем плече.

— Ты догадалась о Кене?

О Кене София нечаянно подсказала ей. Все разъяснил фотоальбом и детский снимок. Маленький Эрик играет с будущей женой Кристиной, а из-за дерева за ними наблюдает мальчик, его глаза сощурены от солнца… Или это глаза японца? В памяти всплыл рассказ Эда: Кена приютил какой-то богач, взявший мальчика-трюкача в наперсники избалованному сыну. Адель решила проверить догадку и перерыла старые игрушки Эрика, среди которых нашла грубую копию созданного Кеном автомобиля, точнее его несовершенный прообраз.

Все стало на свои места. Пытались убить не ее! С самого начала следили за Кеном, преследовали в Иерусалиме, в Нью-Йорке, ее пленением заманивали к якудзе, стреляли в окно. Вот почему Яса увидел в его кабинете нотариальные документы — Кен пытался все продумать на случай своей смерти.

— Поразительно, ты ждешь ребенка и моя жена тоже — даже здесь мы с Кеном соперничаем.

Адель не собиралась ему объяснять, кто отец ее сына.

— Я так измотан, мои нервы уже не выдерживают этого напряжения. Неприятности растут как снежный ком. После авиакатастрофы вдруг взялся Фольке, после Фольке — Кен, теперь ты… и потянула за собой Евгения. Когда же все это кончится? — и сам ответил: — Скоро это прекратится, и начнется спокойная волшебная жизнь. У меня родится сын, я стану отцом и каким отцом! Сын будет гордиться, восхищаться своим папой. А папа никогда не будет обижать, оскорблять, унижать сына. Не будет наперсников-слуг, только и рвущихся любым путем завладеть симпатией всего семейства, ухватить долю наследства. Я допущу к нему только друзей его круга… Все будет хорошо, Адель. Все будет хорошо.

— Не нужно прощаться со мной, — Адель выдавила улыбку. — Я не умру. В королевской библиотеке я оставила для Густава письмо.

Эрик затряс ее плечи.

— Где? — потом ухмыльнулся. — Я выпотрошу все полки!

Адель перестала дышать — ее тело сжалось, несколько минут она ничего не видела и не слышала, погруженная в боль. И когда та отпустила, заговорила скорее:

— Помнишь, нас сфотографировали на Бродвее? Неделю назад я отправила карточку твоей жене. С той поры за мной везде следует ее детектив — моя охрана. Я знала, если со мной что-то произойдет — он непременно сообщит Кристине. Детектив видел, как меня втолкнули в машину у собора. Скоро твоя жена будет здесь.

Адель надеялась, что под маской Эрик побледнел.

— Кристина? Ее не пропустят. Она не сможет попасть сюда.

Да, та самая Кристина, которая десять лет назад пожалела его после попытки самоубийства. Все было неплохо рассчитано. Ингрид вовремя вошла в спальню, чтобы позвать сына на любимую радиопередачу, да и доза снотворного вовсе не была смертельна. Записка «Кристина, прощай!» наделала много шума. И девушка из хорошей семьи Кристина выбрала Эрика, а не Кена.