Наталья Манухина - Наши люди в Шанхае

К тому же я где-то читала, что для европейцев все китайцы кажутся на одно лицо, так же как для китайцев — европейцы.

Возможно, я просто ошиблась. Увидела похожую одежду, синюю тужурку и черные матерчатые туфли, и с перепугу приняла одного старика за другого?

Продавщица меж тем стрекотала, не умолкая. Нахваливала свой товар.

Показала рисунок с одной стороны, потом с другой, с треском веер закрыла, с треском открыла, обмахнулась, с чувством его понюхала и дала зачем-то понюхать мне.

Я послушно вдохнула. От сладкого запаха сандалового дерева закружилась голова.

Я напряженно всматривалась в узкое лицо, отраженное в зеркале. Ошиблась?

Нет! Определенно это он!

Тот же ежик седых волос, то же иссохшее лицо цвета пергамента, а главное взгляд. У этого старика такой же безучастный и настороженный взгляд, что и у вчерашнего.

Я понимаю, это звучит странно. Взгляд не может быть одновременно и настороженным, и безучастным. Но этот человек за окном смотрел именно так. По-другому не скажешь.

Я забеспокоилась. А вдруг это правда? Старик здесь потому, что вчера узнал нас с Алсуфьевым. Это не случайная встреча. Он следит за мной? Следит со вчерашнего вечера.

Мне не померещилось. Он смотрел на нас, узнавая. Он действительно нас узнал.

Он работал в «Пикарди» лифтером! Теперь я в этом уверена. Ведь вчера он тоже толкался возле лифта.

То-то он показался мне смутно знакомым. Что-то такое было в его облике… То ли посадка головы, то ли манера поворачивать голову…

Не знаю. Знаю только, что напрасно я как страус прятала голову в песок, успокаивая себя где-то вычитанным, будто бы на европейский взгляд все китайцы на одно лицо.

Может, оно и так, может кому-то все едино, только не мне.

Все эти дни, что я в Китае, я прекрасно различала людей по лицам, а не по одежде.

Точно. Мы с Алсуфьевым были знакомы с этим лифтером в детстве. И не узнали его потому только, что были детьми. Мы и отель-то свой, который внешне мало изменился, узнали с большим трудом. Что ж говорить про человека. Прошло столько лет.

Мы его не узнали, а он нас узнал. Еще бы ему нас не узнать! Это сейчас он древний старик, а в те далекие годы был в самом расцвете лет.

К тому же внешне Алсуфьев, как две капли воды, похож на своего отца.

Не удивлюсь, если этот старый маразматик, вообще принял Сережу за Алексея Евгеньевича.

Кто его знает, что ему померещилось?

Не все ведь в старости остаются адекватными, как моя мамочка или та же «мама в законе», например. Светлая голова после восьмидесяти скорее исключение, нежели правило.

Я-то уж точно в этом возрасте буду полной идиоткой. С моими-то нервами и образом жизни.

Это не жизнь, нет, это сплошные нервные перегрузки!

Я вернула веер хозяйке и снова посмотрела в зеркало.

Кошмар какой! Старик все еще топтался возле витрины и, не отрываясь, смотрел на меня.

Сомнений нет! Он выследил нас еще вчера вечером. Отправился следом, когда мы вышли из «Парк Отеля», проводил до Пекин Роуд, выяснил, где мы с Сергеем остановились, и сегодня с утра поджидал у дверей.

Нет, это невозможно!

Что ему нужно? Неужели, Веруня права?! Мне нельзя было возвращаться в Китай? Тем более в Шанхай! Ни мне, ни Алсуфьеву!

Я усердно гнала от себя эти мысли, почти теряя сознание от страха и чувственного дурманящего запаха сандала.

Потом загадала: если китаянка предложит мне сейчас другой веер, то все пропало, если нет — все обойдется.

Китаянка загадочно улыбнулась и поманила меня к прилавку. Я с трудом отлепилась от зеркала и на дрожащих ногах двинулась к ней.

«Только не веер. Только не веер. Пусть это будет все, что угодно, только не веер», — молила я, все еще надеясь, на лучшее.

Может быть, попросить китаянку о помощи?

Пусть вызывает милицию! Нет, лучше пусть позвонит в наше консульство.

Как я буду разбираться с китайской милицией, не зная китайского языка, если я и по-русски то не знаю, что сказать?

Решено. Сейчас попрошу хозяйку вызвать сюда представителя российского консульства.

Должно же быть в Шанхае консульство Российской Федерации? Если нет консульства, то уж почетный консул наверняка есть.

Пусть вызывает почетного консула.

А еще лучше и тех, и других, то бишь и консульских, и милицию одновременно.

Много — не мало!

Пусть разбираются!

Я за чужие грехи отвечать не намерена! У меня семья.

Ниночка даже в школу еще не ходит. Как ребенок будет расти без меня?

В общеобразовательную школу отведи-приведи, в музыкальную школу отведи - приведи, на хореографию отведи-приведи…

Бабушки у нас не железные! Для них, в их то преклонном возрасте, это будет еще та нагрузка.

Черт знает, что творится!

Паны дерутся, у холопов чубы трещат.

Кто их там знает, что не поделили полвека назад Хрущев с Мао Цзэдуном.

То всем миром на всех углах во весь голос распевали: «Русский с китайцем — братья навек», а то разругались, чуть ли не до разрыва дипломатических отношений.

Мой папа китайцам не навязывался. Он приехал в Шанхай не сам по себе, а по приглашению китайского правительства и помогал Китаю строить социализм не по своей инициативе, а по его же просьбе.

Кто объяснит мне теперь, в чем состоит его вина перед Китаем и за что меня, его дочь, здесь преследуют?

Как говорится, не делай добра, не получишь зла!

За добро надо платить.

Китаянка тем временем нырнула куда-то под прилавок и, радостно улыбаясь, раскинула на прилавке элегантный халат из тончайшего шелка.

Я ахнула. Красота необыкновенная! Глубокий тон цвета горького шоколада, изящная, лаконичная вышивка золотом, хорошая длина…

Это именно то, что я хотела для Славы. Мой благоверный будет в нем неотразим!

Я полезла в сумку за сантиметром. Главное, чтобы халат подошел по размеру.

— Хо? — довольная моей реакцией китаянка движением фокусника набросила халат мне на плечи.

— Нет, — рассмеялась я. — Это не для меня. Для мужа! — Я гордо раскинула руки в стороны, показывая, какой у меня муж.

Она понимающе закивала и подтолкнула меня к зеркалу.

Я в зеркало на себя глянула и сама себе не понравилась.

Ничего удивительного. Я знаю, что коричневый цвет мне не к лицу. Он меня съедает.

Одна радость, кроме нас с халатом в зеркале больше никого не было.

Я резко обернулась. Пусто! Старый китаец исчез.

Вот идиотка!

Пуганая ворона куста боится.

Даже если этот старый лифтер признал в Алсуфьеве Алсуфьева, идентифицировать меня он не смог бы по определению.

Нет, я, конечно, похожа на папу. Все говорят, что я папина дочка.

Но даже при таких исходных данных признать в заезжей тетке нежного предклимактерического возраста взрослую дочь своего давнего знакомого, которого ты не видел с молодых лет, практически невозможно.