Игорь Прелин - Агентурная сеть

— Отсылайте! — сказал он, протягивая мне листок.

Я возвратился в резидентуру, где меня ждал Ноздрин, вырвал из шифрблокнота бланк и написал:

«Сообщаю мнение совпосла, по нашей просьбе высказанное им в письменной форме: „Учитывая допущенные Д. П. Драгиным грубейшие нарушения норм поведения и то, что он своими действиями дискредитировал себя в коллективе и профсоюзной организации посольства, считал бы целесообразным рассмотреть вопрос о его замене до истечения срока полномочий на посту секретаря объединенного профкома“».

Я умышленно составил шифртелеграмму таким образом, чтобы в Центре четко уяснили, что я сообщил мнение посла не с его слов, а что оно зафиксировано им на бумаге и в моих руках есть собственноручно написанный им документ!

Отдав шифртелеграмму Ноздрину, я вызвал Базиленко и попросил:

— Сфотографируй эту записку и вместе с проявленной пленкой принеси мне.

Аппаратура, предназначенная для фотографирования документов, всегда была в полной боевой готовности, и через пару минут Базиленко приколол к занавеске в моем кабинете два мокрых кадрика проявленной фотопленки.

Еще через две минуты я вошел в кабинет посла и положил ему на стол записку.

— Можете уничтожить, Евгений Павлович.

Даже не глянув на записку, Гладышев предложил мне сесть и сказал:

— Давайте обсудим, как мы будем размещать членов нашей делегации на сессию ОАЕ.

Гладышев был достаточно опытным человеком, чтобы понять: раз уж его записка побывала у меня в руках, я вне всякого сомнения сделал копию, а потому нет никакого смысла спешить с ее уничтожением.

В последних числах мая, накануне очередной сессии Организации Африканского Единства, самолеты Аэрофлота, «Эр-Франс» и «Эр-Африк» доставили в страну многочисленный десант.

Сначала из разных стран Африки прибыли наши коллеги, которым предстояло обеспечить работу с агентами, находившимися в составе национальных делегаций.

Затем специальным рейсом прибыла советская правительственная делегация во главе с заместителем министра иностранных дел, а вместе с ней большая группа советских журналистов. В этой группе был и Саша Усалев, воспользовавшийся по своему обыкновению прикрытием корреспондента АПН. Глава делегации поселился в резиденции совпосла, а его свиту разместили по гостиницам, располагавшимся в центральной части города.

Я с удовольствием поселил бы Усалева у себя, благо я жил один и в квартире моей места было более чем достаточно. Но мы не могли позволить себе такой роскоши, поскольку Усалеву предстояло провести чрезвычайно сложное и ответственное мероприятие, а потому он поселился в маленькой уютной гостинице, находившейся в двух кварталах от бюро АПН. Отсюда он и должен был совершить свой набег на квартиру Франсуа Сервэна, здесь же и сам Сервэн мог при необходимости в любой момент вступить с ним в контакт.

И наконец последним, на второй день после открытия сессии, в посольство прибыл заведующий сектором отдела загранкадров ЦК — седовласый, немногословный, спокойный мужчина лет шестидесяти, бывший когда-то Секретарем Обкома, который занялся проверкой изложенных в нашей информации фактов о злоупотреблениях Дэ-Пэ-Дэ. Он представился Гладышеву, поговорил с ним минут десять, со мной, к большому моему удивлению, общаться не стал, занял на следующий день пустовавший кабинет Дэ-Пэ-Дэ и приступил к своей работе.

В течение рабочего дня к нему с интервалом в час заходили сотрудники посольства и других советских учреждений, руководители групп специалистов, секретари первичных партийных организаций, рядовые коммунисты.

Вел себя заведующий сектором тихо и скромно и своим присутствием никак не влиял на заметно оживившуюся жизнь посольства. Нам ничего не стоило узнать, о чем он беседует, потому что в числе его собеседников были и наши информаторы, но я категорически запретил Базиленко и другим сотрудникам, у кого они находились на связи, задавать какие-либо вопросы о характере этих бесед. Стоило одному из информаторов проговориться, что сотрудники КГБ расспрашивали его о содержании беседы с представителем ЦК, как на наши головы обрушился бы такой шквал партийных и административных взысканий, по сравнению с которым знаменитые шторма в Гвинейском заливе показались бы детской забавой!

Сессия шла своим чередом, каждый занимался своим делом.

В задачу резидентуры входило оказание помощи главе советской делегации, интенсивно общавшемуся с главами африканских делегаций, а потому часть наших усилий была направлена на получение интересующей его информации о подводных течениях в работе сессии, о расстановке политических сил, о борьбе различных группировок и влиянии на все эти процессы со стороны посольств и делегаций западных стран.

И вот здесь я почувствовал, как нам не хватает «Дожа»! После того, как его контакт с Лавреновым попал в поле зрения местной контрразведки и мы были вынуждены временно прекратить с ним связь, он находился не у дел, а мы лишились возможности из первых рук получать достоверную информацию о политических шагах местного руководства и стоящих за его спиной западных держав, прежде всего Франции.

Лавренов, регулярно бывавший на заседаниях сессии, периодически натыкался на «Дожа» и обменивался с ним многозначительными взглядами, но в контакт, естественно, не вступал.

Я уже подумывал о том, не пора ли поставить перед Центром вопрос о восстановлении прерванной связи с «Дожем», но потом решил потерпеть и дождаться завершения мероприятия с Сервэном: только он мог окончательно прояснить всю ситуацию и сказать, насколько безопасно продолжение работы с одним из самых ценных наших агентов.

Руководство деятельностью резидентуры по освещению работы сессии и оказанию помощи советской правительственной делегации отнимало у меня большую часть времени, но все же главной моей заботой была подготовка вербовочного подхода к Франсуа Сервэну.

Усалев занимался своей журналистской деятельностью, старался не привлекать к себе излишнего внимания местной контрразведки, и без того чрезвычайно озабоченной обеспечением безопасности нескольких десятков делегаций и проведением целого комплекса связанных с этим мероприятий, исправно посещал все пресс-конференции и прочие протокольные мероприятия и вообще вел, как говорится, светский образ жизни. В посольстве он появился только один раз вместе с остальными советскими журналистами на традиционном инструктаже. Тогда же мы перекинулись с ним парой слов и обсудили некоторые остававшиеся нерешенными проблемы, связанные с его участием в операции.

Вся подготовительная работа по организации его встречи с Сервэном легла на плечи резидентуры. К этому моменту мы уже хорошо изучили распорядок дня нашего французского коллеги, знали, как он проводит свое свободное время, в какой день недели чем занимается, где предпочитает бывать. Регулярный контроль его домашнего телефона позволил нам заранее узнать некоторые его планы на ближайшие дни. Так мы сумели определить, что вечером в четверг и в пятницу, если конечно не случится ничего экстраординарного, он будет дома: накануне он получил от адвоката отца документы на право наследования и намеревался с ними ознакомиться.