Игорь Прелин - Агентурная сеть

В сообщении Центра указывалось, что все выявленные связи «Бао», находящиеся в сфере досягаемости наших резидентур (а вне этой сферы находилась только мать-одиночка из Занзибара), взяты в активное изучение, и это вселяло определенную уверенность, что со временем мы узнаем о них нечто более существенное.

Пока мы с Усалевым сосредоточили все свое внимание на Франсуа Сервэне, мой заместитель Хачикян методично «дожимал» уборщика американского посольства «Армана».

Как это и предусматривалось планом операции, примерно через неделю после первой беседы с «Арманом», когда тот помогал ему искать несуществующего человека, Хачикян припарковал свою автомашину неподалеку от бара «Парадиз», а сам зашел в одну из многочисленных лавочек и там затаился, обсуждая с хозяином-ливанцем достоинства различных автомобильных приемников.

Вскоре у перекрестка остановился микроавтобус американского посольства, из него вышел «Арман» и, как обычно, сразу направился в бар. Увидев знакомую автомашину с дипломатическим номером, «Арман» обрадовался и стал обозревать окрестности в поисках ее владельца.

Дав ему возможность немного понервничать и вдоволь насладившись произведенным эффектом, Хачикян вышел из «засады» и, не обращая ни на кого внимания, направился к автомашине. Едва он открыл багажник, чтобы положить туда пакет с покупками, как «Арман» с радостным восклицанием бросился к своему возможному благодетелю и заискивающим тоном поинтересовался, нашел ли он нужного ему человека.

Хачикян ответил, что человек-то нашелся, но ему не понравился, и потому он не стал нанимать его на работу. Как и ожидалось, «Арман» сразу же предложил свои услуги, и Хачикяну ничего не оставалось, как дать ему свой адрес и договориться о встрече на следующий день.

В назначенное время «Арман» явился на квартиру Хачикяна, и они договорились об условиях работы и оплате. Перед уходом «Арман» обратился к Хачикяну с неожиданной просьбой.

— Вы знаете, патрон, я работаю в американском посольстве, и по условиям контракта мне не разрешается работать по совместительству. Поэтому я бы очень хотел, чтобы о моей работе у вас никто не узнал. Иначе меня уволят.

Излишне говорить, что нас такое условие устраивало еще больше, чем «Армана». К тому же оно ставило его в зависимое от нас положение, поскольку он собирался работать не просто по совместительству, а у советского дипломата, а это, как нам было хорошо известно, в его положении абсолютно исключалось.

Так с самого начала в отношениях Хачикяна с «Арманом» возник элемент конспирации, и это было чрезвычайно важно для достижения той цели, которую мы перед собой поставили.

С этого дня «Арман» стал подрабатывать у Хачикяна, дважды в неделю являясь к нему на квартиру и осуществляя там полную уборку.

Нельзя сказать, что Асмик с большим восторгом восприняла появление неожиданного помощника. Она отличалась необыкновенной чистоплотностью, и потому при ведении домашнего хозяйства предпочитала обходиться без посторонней помощи. Хотя «Арман» работал добросовестно и аккуратно, Асмик после его ухода заново убирала всю квартиру. Если бы это не было нужно для работы, вряд ли она пустила его за порог.

Спустя полтора месяца мы подвели первые итоги и пришли к выводу, что операция развивается успешно: «Арман» был явно заинтересован в источнике дополнительного заработка, тем более что Хачикян платил ему почти столько же, сколько он получал у американцев, хотя работать приходилось не каждый день, да и объем работы был значительно меньше.

— Как ты думаешь, за кого он вас принимает? — спросил я как-то Хачикяна.

— За кого угодно, только не за советских, — уверенно заявил мой заместитель. — При нем мы говорим только по-армянски, так что он пока не слышал от нас ни одного русского слова.

— Это, хорошо, — удовлетворенно сказал я. — Так и продолжайте, а когда он поработает несколько месяцев, можно будет открыться. Вряд ли он тогда захочет отказаться от заработка и потому будет молчать.

Но на фоне крупной неудачи — срыва вербовки Франсуа Сервэна — все эти несомненные, но все же частные достижения выглядели, конечно, весьма скромно и не могли улучшить общую мрачную картину.

А тут еще настроение мне основательно подпортил заведующий сектором ЦК, завершивший свое расследование деятельности Дэ-Пэ-Дэ и предложивший нам с послом собраться и обсудить его итоги.

Должен признаться, что я не без волнения шел на эту встречу, по опыту многих своих коллег зная, что результаты проведенных работниками Инстанции расследований редко бывают в пользу резидентов, если они вольно или невольно оказываются втянутыми в их орбиту.

Когда я вошел в кабинет посла, Гладышев и заведующий сектором уже сидели в креслах за стоявшим в углу журнальным столиком. Я сел в свободное кресло, посмотрел на сидевшего напротив заведующего сектором и по его внешнему виду понял, что меня ждет неприятный разговор. Так оно и оказалось.

— Ну что, молодой человек, — с присущей партийным функционерам фамильярностью начал заведующий сектором, — благодарите судьбу, что ваша информация полностью подтвердилась. Скажу больше: вы явно поскромничали, когда давали оценку поступкам Драгина. А то бы вам пришлось сейчас собирать вещи и лететь со мной в Москву!

Заведующий сектором был почти на двадцать лет старше меня, но когда сорокалетнего мужчину называют «молодым человеком» не ради комплимента, а чтобы подчеркнуть не столько свое возрастное, сколько должностное превосходство, это звучит как оскорбление!

Я почувствовал, как кровь ударила мне в голову! Ощущение было такое, как будто я натощак выпил полстакана виски.

— Простите, не понял, — едва сдерживая возмущение, сказал я.

— А что тут непонятного? — язвительно спросил заведующий сектором. — Я получил четкую установку в случае, если хоть один, даже самый незначительный факт не подтвердится, забрать вас в Москву.

От этих слов кровь отхлынула в обратном направлении. Псевдоопьянение мгновенно прошло, голова стала холодной и ясной. На память пришли услышанные когда-то слова: хлебнул много, а стал трезвее!

— То есть как это — забрать? — удивляясь своему внезапному спокойствию, спросил я. — Без согласия моего руководства?

Я не случайно задал этот вопрос. Хоть я и возглавлял резидентуру внешней разведки, но считался резидентом не Первого главного управления, а всего КГБ! А потому судьбу мою могло решать только руководство этого ведомства! И заблаговременное согласие на мой отъезд, данное до выяснения всех обстоятельств дела, могло означать только одно: мне не доверяют и готовы от меня отступиться, лишь бы не ссориться с ЦК. А какой же может быть резидент, если он не пользуется доверием своего руководства?!