Игорь Прелин - Агентурная сеть

Напротив, в некоторых развивающихся странах вербовка осведомителей обставлена не так строго, и потому эта процедура обходится без выполнения многих формальностей. В частности, санкция на вербовку может быть устной, а может и вообще отсутствовать; оформление документов может носить упрощенный характер, а завербованный осведомитель — регистрироваться в учетном журнале или заноситься в картотеку оперативного отдела. И то в лучшем случае по псевдониму, а иногда и вообще ни на какой учет не ставиться, и тогда его данные остаются только в памяти оперативного работника, осуществившего вербовку.

Иногда такая практика является следствием неразберихи и разгильдяйства, но гораздо чаще это осознанная и узаконенная мера обеспечения безопасности людей, оказывающих спецслужбам негласную помощь.

Представьте себе, что в стране с нестабильной политической обстановкой (чем как раз и отличаются африканские страны), где в любой момент может произойти государственный переворот и поменяться власть, какой-то не в меру верноподданный гражданин все свое свободное время отдает борьбе с оппозицией и прочими противниками режима. А если завтра к власти придет эта самая оппозиция и начнет сводить счеты с теми, кто в течение многих лет душил ее всеми дозволенными и недозволенными методами? Как она поступит с пособниками режима, особенно теми, кто находился в ее рядах и выдавал спецслужбам все ее тайные планы и намерения?

И разве будут сотрудничать со спецслужбами верноподданные граждане, зная, что их имена и клички заносятся в специальные картотеки, где могут быть обнаружены победившими оппозиционерами, а уж те найдут возможности свести с ними счеты? Они же не идиоты!

И вот, чтобы гарантировать безопасность людей, верно служивших правящему режиму, не допустить расправы над ними в случае поражения или временной утраты власти, а, снова взяв ее в руки, быстренько наладить оперативную работу, многие африканские спецслужбы отказались от принятых в цивилизованных странах форм учета агентурного аппарата и ввели такое понятие, как «личная агентура».

У подобной практики есть и еще одна сторона.

Во всех спецслужбах более других ценится тот оперативный работник, который добывает много полезной информации, которая в свою очередь поступает от агентов. Чем лучше агент, тем ценнее поступающая от него информация, и тем больше почета и уважения оперативному работнику, у которого он находится на связи. А где почет и уважение, там стабильность положения, продвижение по служебной лестнице, успешная карьера!

Вот и стремятся оперативные работники обзавестись собственными источниками информации и держать их при себе, никому не называя их имен и не передавая на связь.

Но, помимо достоинств, у этой практики, как и во всяком деле, есть и недостатки. К их числу относится возможность заниматься фантазированием и, не выходя из кабинета, сочинять «ценную» информацию, приписывая ее любому из существующих, а то и несуществующих агентов.

Все равно ни один начальник не сможет проверить ее достоверность! Агента-то он не знает!

Наличие на связи у сотрудников африканских спецслужб «личной агентуры» создавало советской разведке благоприятные возможности (в случае вербовки таких сотрудников) активно использовать их оперативные возможности в своих интересах. Прикрываясь своей работой в местных спецслужбах, под их, так сказать, флагом, они могли вербовать агентов для выполнения заданий советской разведки и направлять их на изучение тех людей или объектов, которыми никогда не стала бы заниматься местная спецслужба.

Вот и «Рокки» без особых премудростей сделал своим осведомителем консьержа дома, где, помимо конспиративной квартиры «Ринго», проживало несколько европейцев. Это позволило «Рокки» до поры до времени зашифровать свой интерес к конспиративной квартире, пока консьерж сам не рассказал, что за отдельную плату присматривает за ней в отсутствие хозяина и даже периодически производит ее уборку.

После такого признания «Рокки» уже ничего не стоило выяснить, что «Ринго» дал консьержу номер своего телефона, чтобы в случае необходимости он мог срочно вызвать его на квартиру.

Имея этот номер, выяснить все остальное было уже не сложно, хотя я не мог избавиться от предчувствия, что и на этот раз мы столкнемся с какой-то очередной уловкой.

К счастью, мои предчувствия не оправдались.

— Интересующего вас человека зовут Майкл Гонзалес, — на очередной встрече доложил мне «Рокки».

— Выходит, он мой тезка, — констатировал я. — Что еще тебе удалось о нем узнать?

— Ему тридцать девять лет, гражданин США, по профессии инженер-механик, работает в представительстве фирмы «Тексако». Владеет французским, испанским и португальским языками. Женат, имеет двух дочерей школьного возраста. Жена и дети находятся в Америке.

— А где он живет?

— Недалеко от вас, — ответил «Рокки» и протянул мне записку с адресом.

Я прочитал записку и сказал:

— Мне нужны все сведения, которые можно собрать по месту жительства этого Гонзалеса. Раз он живет один, у него должна быть прислуга…

— Я уже выяснил, — опережая мои дальнейшие указания, ответил «Рокки». — У него есть служанка, племянница того самого консьержа, который присматривает за его резервной квартирой.

— Ты сможешь ее завербовать? — сразу поинтересовался я.

— Зачем вербовать? С молодой девушкой можно договориться по-другому, — ответил «Рокки» и заговорщически подмигнул.

— Ну хорошо, я полагаюсь на тебя, — не стал я углубляться в эту тему и сковывать его инициативу, догадавшись, каким путем «Рокки» постарается решить поставленную перед ним задачу. — Нужно составить детальный план квартиры, выяснить, кто живет по соседству, бывают ли у Гонзалеса гости и кто именно. Ну и, конечно, подробные характеризующие данные и сведения об образе жизни.

— Стоит ли мне наводить справки о Гонзалесе в представительстве «Тексако»? — спросил «Рокки».

— Не надо, — остановил я его. — Подождем, пока не узнаем о нем побольше.

На мой запрос из Москвы поступил лаконичный ответ:

«По учетам Центра „Ринго“ не проходит. Сведениями о его принадлежности к ЦРУ не располагаем».

Алисия Рибейра была уже на шестом месяце беременности, когда в резидентуру, наконец, поступило из Центра разрешение на вербовку «Бао». Дилеммы — будет любовница «Бао» рожать или нет — к этому времени уже не существовало, и ситуация, по крайней мере для нас, несколько упростилась. Теперь мы с точностью до доллара или франка знали, с какими материальными проблемами столкнется «Бао», и могли планировать наши собственные затраты на разрешение этих самых проблем, потому что именно в этом для «Бао» и заключалась наиболее привлекательная сторона сотрудничества с иностранной спецслужбой. Все остальное являлось сплошной обузой и большим риском.