Игорь Прелин - Агентурная сеть

Обычно вместе с кубинцами, которые, как и мы, квартировали в столице, мы доезжали на машинах до границы, там к нам присоединялись партизаны, а уж затем сто, а то и все сто пятьдесят километров мы пробирались по освобожденной территории португальской колонии. Впрочем, освобожденной она считалась чисто условно, потому что с воздуха контролировалась португальской авиацией, да и в самой освобожденной зоне оставались португальские гарнизоны, откуда периодически осуществлялись вылазки. Так что вероятность встречи с противником не только не исключалась, а была весьма высокой.

Но наибольшую опасность представляла, конечно, авиация, которая самым решающим образом влияла на характер и интенсивность освободительной войны. Вернее даже не сама авиация, а погодные условия, в которых ей приходилось действовать.

Дело в том, что в тропиках нет привычной для жителей умеренных широт смены времен года. Здесь лишены смысла такие понятия, как лето и зима, весна и осень. Здесь резко различаются два сезона: сухой и дождливый. Во время сухого сезона авиация не испытывает никаких проблем, да и укрыться во время внезапного налета в заметно поредевшей от жары растительности не так-то просто. Поэтому в это время года боевые действия сворачивались и возобновлялись только с началом дождей, когда и растительности больше, и погода по большей части нелетная.

Выражение «идет дождь» к тропическому ливню неприменимо. Его сплошная, непроницаемая завеса скрывает противоположную сторону улицы, порой с трудом различимы даже идущие навстречу (днем!) автомашины с включенными фарами. В считанные минуты мостовые, тротуары, газоны скрываются под бурлящими потоками, и самое лучшее, что может в этой ситуации сделать водитель, это остановиться и переждать разгул стихии, а пешеход — спрятаться в какое-то надежное укрытие.

Так случилось, что впервые я попал в Африку в сухой сезон, и, наслышанный об особенностях сезона дождей, допытывался у бывалых коллег, как им удается в этот период организовывать бесперебойную работу с агентурой.

К моему немалому удивлению, все они единодушно заявили, что не испытывали каких-то особых трудностей, потому что хороший агент выходит на встречи в любую погоду, а плохой срывает их в самых идеальных условиях.

Так оно и оказалось. За все время только однажды у меня произошел маленький сбой, да и то агент — тот самый инспектор дорожной полиции, который при содействии своего влиятельного брата перешел на работу в контрразведку — нашел возможность преодолеть козни природы. А вышло так.

Как-то вечером я должен был провести с ним в обусловленном месте кратковременную встречу и принять документальные материалы. Прибыв на место, я остановил автомашину на пустынной дороге и стал ждать. С минуты на минуту в зеркале заднего вида должен был показаться свет фары мотоцикла, после чего мне следовало медленно тронуться, а агент на обгоне должен был бросить в открытое окно черный пластиковый пакет с документами.

Было темно и тихо. В ста метрах накатывались на берег океанские волны. В открытое окно автомашины залетал легкий ветерок.

И вдруг резкий порыв ветра поднял тучу пыли, песка и придорожного мусора. Звездное небо моментально закрыла огромная фиолетовая туча, отчего вечерние сумерки превратились в непроницаемую мглу. Хвостатая молния перерезала небосклон параллельно горизонту, а вслед за ней прямо над головой раздался орудийный раскат грома.

Я едва успел поднять стекла, как на землю обрушился такой ливень, что машина словно погрузилась в бурлящий поток. Почти час я просидел в намертво блокированной автомашине, раскачиваемой порывами ветра, не видя ничего вокруг.

Ливень закончился так же внезапно, как и начался. Небо быстро очистилось, снова появились звезды, порывы ветра постепенно затихли, и только взбудораженный океан шумел сильнее, чем прежде.

Я простоял еще минут двадцать, пока с дороги не сошла вода, и, решив, что встреча сорвалась по погодным условиям, поехал в город. Улицы были завалены вырванными с корнями деревьями и кустарниками, сломанными ветками и прочим мусором.

Только я вошел в квартиру, как раздался звонок: на темной лестничной площадке стоял какой-то тип, с головы до пят упакованный в прозрачный полиэтиленовый дождевик, так что в прорези капюшона виднелись только белки глаз.

— Что вам угодно? — спросил я.

— Мне угодно передать вам вот это, — знакомым голосом заговорил тип, доставая откуда-то из-под дождевика черный пластиковый пакет. — Я три раза объехал вокруг вашей машины, но вы на это никак не прореагировали.

Я представил себе на мгновение, каково ему было на мотоцикле под этим шквалом воды и ветра, если даже в герметичной автомашине я не без оснований опасался быть смытым в океан, и по достоинству оценил его мужество и верность своим обязательствам, если и в такую непогоду он вышел на встречу, а когда она сорвалась, не стал ждать следующей и воспользовавшись тем, что ни одной разумной душе не придет в голову за ним следить, принес важные документы ко мне домой.

Итак, с началом сезона дождей боевые возможности авиации существенно ограничивались, и это служило сигналом к активизации партизанских действий на значительной части португальской колонии. И одновременно с дождями, подобно перелетным птицам, тянулись в освобожденные районы подготовленные в сопредельных странах подкрепления, шли караваны с оружием, а заодно с ними советские советники и специалисты всех мастей, в том числе и сотрудники разведки.

На них возлагались самые разнообразные задачи: доставить политическому руководству движения деньги; передать инструкции и пожелания соответствующих советских ведомств, а заодно собрать достоверную информацию о том, насколько активно ведется антиколониальная борьба; проверить, проводятся ли в освобожденных районах социалистические преобразования — короче, своими глазами убедиться, что выделенные на освободительные цели деньги не вылетают в трубу, а расходуются по прямому назначению и в интересах всего прогрессивного человечества.

И вот под проливным тропическим дождичком, интенсивность которого колебалась от сильного до очень сильного и который не прекращался ни на минуту за все время нашего когда пятидневного, а когда и семидневного путешествия, мы шли по колено, а иногда и по пояс (кому как!) в воде по одним только местным проводникам известным маршрутам или тому, что под этими маршрутами подразумевалось, не имея возможности ни присесть, ни прилечь, ни развести костер, ни поспать. Ставить палатки тоже не имело смысла — под ногами все равно была вода!

Вздремнуть или хотя бы на какое-то время отключиться удавалось только стоя, прислонившись к наклонному стволу, обхватив его руками и для надежности пристегнув себя к нему ремнем.