Игорь Прелин - Агентурная сеть

— А я слышал, что всех офицеров КГБ специально обучают пить водку, танцевать казачок и играть на балалайке!

Сотрудник фирмы не учел, что и среди разведчиков тоже водятся люди, которые за словом в карман не лезут, а потому стал жертвой собственной «шутки», в которой юмора было меньше, чем пропагандистских штампов.

Реакция Лаврова на его выпад была мгновенной:

— А я слышал, что в вашей фирме не держат людей, которые своими плоскими шутками наносят вред деловым отношениям с торговыми партнерами!

Я не знаю, стал ли этот «шутник» профессиональным юмористом, но только после этого инцидента в этой фирме он больше не работал.

Нельзя сказать, что руководство фирмы симпатизировало нашей стране, а уж тем более КГБ, но бизнес есть бизнес, и когда дело касается крупных сделок, тут уж учитываются не какие-то там абстрактные симпатии или антипатии, а совсем иные, и притом более конкретные факторы!

Знание тонкостей «большого бизнеса» не раз выручало наших разведчиков в сложных ситуациях.

Как-то раз одна из западных фирм организовала прием по случаю успешного и весьма выгодного завершения поставок в СССР оборудования для строительства газопровода. А надо напомнить, что эта эпопея, вошедшая в историю международного сотрудничества как «контракт газ-трубы», сопровождалась большими осложнениями, связанными со стремлением США любой ценой не допустить строительства газопровода из Западной Сибири в Европу.

Но газ и трубы, по которым он идет, как и торжества по случаю завершения «сделки века», для настоящего разведчика всего лишь повод, позволяющий решать стоящие перед ним задачи. И один мой коллега, работавший под прикрытием торгпредства, пришел на этот прием, чтобы завести полезные контакты в Ассоциации промышленников, представлявшей большой интерес для научно-технической разведки, поскольку, наряду с фирмами, выпускающими компрессоры для газопроводов, в нее входили и такие, которые имели отношение к новейшим видам вооружений и самым современным технологиям.

Ему повезло, и он не только познакомился с одним из деятелей этой ассоциации, но и после дружеской беседы обменялся с ним телефонами и договорился о встрече в неофициальной обстановке.

Решив эту локальную задачу, мой коллега не стал форсировать события и переключился на корреспондента крупной местной газеты, объективно освещавшей ход реализации контракта на поставку оборудования в СССР и негативно высказывавшейся по поводу навязанных США ограничений. Едва он успел изложить ему свою точку зрения на перспективы дальнейшего сотрудничества, как к нему вновь подошел представитель ассоциации, извинился и заявил, что аннулирует договоренность о встрече и просит никогда не пытаться возобновить с ним знакомство.

После этих слов моему коллеге стало ясно, что казавшийся ему столь перспективным контакт навсегда загублен, тем более, что они были сказаны не наедине, а в присутствии журналиста. Но профессиональное любопытство взяло верх, и он спросил, чем все же вызвана такая перемена в его взглядах на возможность содействовать развитию торговых отношений между СССР и его страной.

Тот ответил, что присутствующий на приеме местный предприниматель, которому он рассказал о знакомстве с сотрудником торгпредства, по-дружески предупредил его, что его новый знакомый на самом деле никакой не внешторговец, а сотрудник КГБ.

После такого заявления несколько заскучавший было журналист встрепенулся в предвкушении сенсации и включил свой диктофон.

Времени на раздумье не было: это не КВН, где доброжелательный ведущий отпускает на подготовку ответа аж целых тридцать секунд. Западные журналисты — народ острый, в таких случаях своего не упустят и могут умело обыграть любую заминку.

— Вы знаете, — громко сказал мой коллега, — мне тоже расхотелось с вами встречаться!

И когда на его голос обернулись стоявшие рядом гости, он продолжил:

— Потому что, видимо, и ваш знакомый, и вы из тех, кто делал все, чтобы помешать нашему взаимовыгодному сотрудничеству, а теперь, когда из этого ничего не вышло, пришел сюда, чтобы испортить наш праздник!

На следующий день в местной газете появилась пространная статья, в которой нашлось место и описанию этого инцидента, причем незадачливый представитель Ассоциации промышленников был подвергнут такому осмеянию, что его деловая репутация была бесповоротно испорчена.

Вот и я оказался в подобной ситуации, только у меня не было поддержки в виде газа, труб, бизнеса и заинтересованности деловых кругов в расширении торговых отношений с нашей страной. Но зато на моей стороне была моя специфическая профессия, о принадлежности к которой столь неосторожно упомянул нагловатый корреспондент агентства Франс Пресс.

И я решил ему подыграть, но так, чтобы это обратилось против него.

— Сколько раз я объяснял вам, — назидательным тоном сказал я, — что агент не должен афишировать свои отношения с сотрудником разведки, у которого находится на связи и который ему платит деньги! В следующем месяце я вас накажу и не заплачу вам за информацию!

Услышав это, корреспондент застыл от изумления и только жадно хватал воздух широко открытым ртом.

Прежде, чем до остальных окружающих дошел смысл сказанного, у меня за спиной раздались те самые редкие и легкие хлопки, которыми обычно выражают свое восхищение англичане.

Я оглянулся, рассчитывая, в соответствии с моими представлениями об обычаях и нравах англичан, увидеть одного из сотрудников британского посольства.

Однако, к моему большому удивлению, этим человеком оказался не англичанин, а американец, и к тому же не какой-то там рядовой дипломат, а резидент ЦРУ Гэри Копленд. Не успел я подумать, откуда у него такие повадки, как вспомнил, что он по происхождению англосакс, и сразу проникся к нему еще большим уважением: приятно, когда встречаешь истинного профессионала, способного хоть на мгновение отрешиться от идеологических разногласий и традиционной враждебности и по достоинству оценить находчивость своего противника.

Наконец, коллеги корреспондента тоже переварили мои слова (все же до журналистов некоторые мысли доходят медленнее, чем до разведчиков!) и дружно расхохотались. Думаю, никто из них сейчас не захотел бы оказаться на его месте!

Если бы в этот момент я знал, чем для француза закончится этот инцидент!..

Вернувшись после приема в свою холостяцкую квартиру, я принял душ и лег спать.

По наследству от Матвеева мне досталась квартира, состоявшая из холла и двух спален, причем в той из них, которая была предназначена для взрослых, кондиционер шумел так, словно его сотворили не в Японии, а на одном из советских заводов. Первое время я никак не мог уснуть и собирался поэтому его заменить. Но сначала в посольстве не оказалось резервного кондиционера, а потом я привык и перестал обращать на него внимание.